Сгорая по минутам - Дарья Аркадьевна Егорова

— Да сколько же можно, а?! Как ты меня достал, блять, ты не представляешь! Ну, давай, иди сюда! — кричала она куда-то в огонь. Не готовый к такой активности, Оддманд не успел вовремя сориентироваться, и ведьма сумела выбраться из крепкой хватки. Она не видела пожара, не чувствовала, как мрак разъедает реальность. В центре внимания был только он. Бестолковый, тупой, зацикленный на мести придурок с комплексом бога.

— Слабо тебе сейчас лично меня убить, а, ублюдок?! Слабо?!

— Фрейя, это призрак! Он не услышит вас! Твою мать, госпожа, ну что вы делаете… — Оддманд, кажется, от неожиданности позабыл все условности и нормы. Он честно пытался ухватить Женю за руку, чтобы утянуть её вслед за собой, но было уже поздно — девушка бросилась прямо в пламя, не ощущая боли. На самом деле, в какой-то момент она вообще перестала чувствовать тело и снова стала лёгкой-лёгкой, как перо.

Вопреки всем предупреждениям фамильяра, Кирилл откликнулся. Поднял голову и нахмурил брови, глядя на Женю в упор, а затем вдруг отшатнулся и упал на колени, крупно задрожав. От такой реакции ведьма опешила и остановилась, окружённая рыжими всполохами огня.

— Что ты там бормочешь, идиот…

— Извините… — голос Кирилла стал громче; казалось, будто он изо всех сил сдерживает рыдания. — Извините… Я не хотел… Я… я честно исправлюсь, только дайте мне ещё один шанс… Я почти… почти смог…

Силуэт убийцы пошёл рябью и стал медленно бледнеть.

— Что ты имел в виду?! Кирилл, что это значит? — закричала Женя, опускаясь к исчезающему образу и пытаясь схватить его за плечи. — О каком шансе ты говоришь?!

Призрак вдруг поднял голову и посмотрел на ведьму чудовищно пустыми глазами. Его лицо стало невозможно серьёзным и тоскливым.

— Отпустите меня, пожалуйста. Я очень, очень устал… Отпустите меня, пожалуйста, я очень, очень, очень, очень, о…

Последнее «очень» растворилось вместе с Кириллом, унося с собой вопросы без ответов.

Пламя вокруг вдруг начало меняться и формировать идеальный круг. Дом загудел, концентрируя магию в его центре; Оддманд появился рядом, напряжённый и сосредоточенный, и поднял Женю на ноги, по-отечески прижимая её к груди.

— Мы обязательно всё исправим, госпожа… — тихо бормотал он с закрытыми глазами. — Пожалуйста, останьтесь здесь ещё немного.

И Женя осталась. Резко вдохнула едкий дым и тут же закашлялась, мысленно радуясь тому, что теперь у неё снова есть лёгкие, а потом посмотрела прямо, щуря слезящиеся глаза, и поймала взгляд Эстер, который не могли спрятать ни пламя, ни смог. Та стояла у лестницы, статная, тонкая, как статуэтка, укутанная в платок, и словно не замечала пожара.

— Удачи, — одними губами проговорила она и тепло улыбнулась.

— Спасибо, — также безмолвно ответила Женя и вцепилась в Оддманда ещё сильнее перед тем, как они оба провалились в чернильный водоворот.

Глава 18. Ритуал

Ночь сменялась днём, солнце всходило и заходило, звёзды в бешеном темпе ползли по небосводу. Время стремительно текло назад; года сменялись годами, века бежали друг за другом, рушились и строились города, умирали и рождались правители. Тропы зарастали травой. Там, где однажды свободно будет гулять ветер, снова стоял Лес — древний, прячущий в своей глубине болота, звериные норы и цветущие папоротники. А на холме, окружённом густыми зарослями елей, стоял дом. Или, точнее, Дом. Он возвышался над лесом мрачным надзирателем, следил глазницами ставен и нагонял на прочих жителей села какую-то жуткую тоску, смешанную с первородным страхом…

Солнце отсвечивало сквозь сомкнутые веки, и попытки задремать не увенчались успехом. Фрейя открыла глаза. Через них на мир взирала уже не она, а беглянка из далёкого-далёкого будущего.

Женя попробовала пошевелить рукой — и не смогла.

Это походило на затяжной сон. Мир весь был соткан из золотистого солнечного тумана и слегка размазывался, если крутить головой. Пленница собственного разума. Какая ирония. Всё, что было до этого, казалось теперь детской игрой; в ней Жене великодушно давали право выбора и свободу воли, ожидая принятия верных решений. Кажется, справилась она с поставленной задачей плохо.

Лес шумел за распахнутым окном, далёкий, но от этого не менее громкий. Герда заглянула в комнату и неуверенно улыбнулась.

— Просыпаешься? Мы только начали готовить.

— Да, сейчас, — ответила Фрейя, еле шевеля непослушными губами. — Секунду, я… не очень хорошо себя чувствую.

«Я говорила это? — удивлённо подумала Женя в её голове. — Или всё дело в том, что сейчас мы делим одно и то же тело?»

Фрейя потянулась и поднялась, быстро облачаясь в лёгкое платье. Разгладила непослушные волосы пальцами, повязала на талии пояс и выскользнула белоснежной тенью прочь, осторожно прикрывая за собой дверь.

В столовой пахло свежим хлебом. Ингрид колдовала над котелком с чем-то ягодным и сладко пахнущим, Эстер приглядывала за выпечкой, а Герда потихоньку накрывала на стол. Они были все вместе, но, между тем, каждая витала в собственных мыслях и была совершенно оторвана от остальных. Когда вошла Фрейя, лица девушек посветлели.

— На, — вручила ей половник Ингрид, — будешь мешать компот.

«И это — день ритуала? — подумала Женя, пока Фрейя зачерпывала варево, чтобы попробовать его на вкус. — Выглядит совершенно обычно… И где Оддманд, чтоб его… А может, он сейчас в такой же ситуации, как и я?..»

Неподалёку раздалось звучное карканье, и через несколько секунд на плечо Герде приземлился крупный чёрный ворон. Он метнул на Фрейю умный взгляд глаз-бусинок и склонил голову вбок, снова каркнув.

— Не знаю, что он имеет в виду, — хмыкнула Герда, разглаживая серую ткань скатерти, — но говорит тебе не переживать.

Фрейя не отреагировала никак, только пожала плечами, убирая котелок с огня. Женя же мысленно выдохнула. Ей стало чуть спокойнее. Значит, Оддманд — тот, её Оддманд — всё-таки здесь. И раз он говорит не переживать — что ж, значит, так надо. В конце концов, ещё не вечер.

Ведьмы уселись за стол, продолжая молчать. Фрейя разломила хлеб, ровно укладывая его в широкой чаше с кривыми ручками. Женя думала. Чего-то здесь не хватало. Какого-то острого физического ощущения. Взгляд скользнул по собственным рукам, и девушка с удивлением обнаружила, что они совершенно чисты — нет ни линий, ни узоров, ни цифр. В сердце зажглась надежда.

«А может быть, — предположила Женя неуверенно, отстранённо наблюдая глазами Фрейи за тем, как Эстер разливает компот по глиняным чашкам, — может быть, всё это был только сон? И не было никакого ритуала, не было никаких перерождений, и мне просто приснилась и смерть моя, и Кирилл, и тьма эта? Но почему я тогда здесь? Почему я не