Авенир Зак - Пропавшая экспедиция

Он вытащил топорик и ударил по оголенной до самого верха сосне, стоящей у обрыва. Арсен и Куманин вытащили топоры.

Когда дерево было подрублено, мужчины столкнули его, и оно упало, перекинувшись через пропасть.

Тася, замирая, следила за каждым движением Зимина, а тот, неожиданно подхватив Тасю на руки, шагнул вперед. Смелков хотел было его остановить, что-то крикнуть, но Зимин с Тасей на руках уже шел над пропастью. С замиранием сердца следили за ними участники экспедиции.

И еще один человек, которого они не видели…

Силантий медленно поднял винтовку. В прорези прицела отчетливо вырисовывались фигуры Зимина и девушки, доверчиво прижимающейся к его плечу. Силантий опустил винтовку. Девушка обнимала Зимина, прижимаясь к нему все крепче и крепче. Силантий снова поднял винтовку и снова опустил: не смог выстрелить в человека, несшего девушку через пропасть.

Зимин чуть покачнулся, и Куманин закрыл глаза. Когда он открыл их, Зимин и Тася были уже на другой стороне.

— А как же лошади? — крикнул Смелков.

— И лошади пройдут! — крикнул в ответ Зимин.

И начал рубить дерево, стоявшее на другой стороне пропасти.

Через полчаса, обрубив ветки, осторожно сняв вьюки, Куманин и Митька провели лошадей по импровизированному мосту.

Экспедиция остановилась на ночевку на берегу реки. Тася и Зимин разжигали костер.

— Как вам это пришло в голову? — спросила Тася.

— Я артиллерист. Однажды на маневрах я так переправил целую батарею. Пушки, — пояснил он ей, как маленькой.

Чуть в стороне, пристроившись у валуна, поросшего зеленым седоватым мхом, Митька чинил уздечку, а Куманин вырезал свистульку. Закончив работу, Куманин поднес ее к губам и засвистел.

— Перепелка, — угадал Митька.

Тася прислушалась.

— Перепелка… Совсем как у нас на даче под Питером.

— Под Питером… — вздохнул Зимин и усмехнулся. — Господи, как все это давно было. Я и забыл, какой он… Санкт-Петербург. Перед войной служил в Пензе… А на фронт не попал. Угодил на каторгу.

— За что?

— Стрелял в своего отца-командира.

— Убили? — испуганно спросила Тася.

— Нет… Ранил. Я никогда не отличался сентиментальностью, но смотреть, как он издевался над солдатами… не мог. Однажды он поставил моего вестового на три часа в ледяную воду. Ну, я и не выдержал… стрелял в него. Потом трибунал… каторга.

— Сколько вы пережили… — сочувственно произнесла Тася.

— Я ни о чем не жалею. И потом… Если бы я не оказался здесь, — Зимин взглянул на Тасю и закончил уже совсем тихо: — я не встретил бы вас.

— Мы могли познакомиться в Петрограде, — засмеялась Тася. — Девчонкой я обожала молодых офицеров.

— Могли, — засмеялся Зимин. — Но я в те времена был высокомерен и глуп. Вы не обратили бы на меня никакого внимания.

Послышалось глухое уханье совы.

— Сова, — сказал Митька, восторженно глядя на Куманина. — А ну-ка покажи еще раз.

Куманин сложил ладони особенным образом у губ, и снова послышалось совиное уханье. И в ту же минуту они услышали приглушенное ржанье лошадей.

— Чего это там? — насторожился Куманин.

— Может, медведь? — предположил Митька.

— Ну да? — покачал головой Куманин.

Они подошли к лошадям. Лошади стояли спокойно, меланхолически жуя сено.

— Куманин, — спросил Митька, поглаживая каурого жеребца с белой отметиной на лбу. — На геолога если учиться, долго?

Куманин присвистнул.

— Одной гимназии лет десять. Да там еще институты разные, академии.

— Да… — вздохнул Митька. — И думать нечего.

Он поглядел в сторону костра. Силуэты Таси и Зимина четко выделялись на фоне яркого пламени. Митька помрачнел. В свете костра волосы Таси казались золотыми. Она сидела, повернувшись к Зимину, обхватив колени длинными гибкими руками.

— Каторга… — тихо сказала Тася. — Я и представить себе не могу, что это такое…

Зимин молчал. Он вспоминал.

Из карьера мрамор вывозили на вагонетках. Каторжники в арестантских робах под палящим солнцем толкали тяжело груженные вагонетки по узким рельсам, ведущим к штабелям выработанного мрамора. Он, Зимин, работал в паре с молодым татарином Ахметом.

Невдалеке возле крыльца конторы стоял возок, запряженный парой низкорослых монгольских лошадок. К возку сзади был привязан большой кованый сундук. На высоком облучке дремал кучер.

— Слушай меня, офицер, — торопливо зашептал Ахметка. — Возок стоит, видишь? Другой такой случай не будет… совсем не будет. Хочешь бежать — сейчас бежать надо.

— С тобой, Ахметка? — спросил он.

— Ахметка не побежит. Ахметка потом побежит.

Они подкатили вагонетку к штабелю и стали выгружать мраморные плиты.

— Слушай меня, офицер. Казачка Дарья аллах забрал — Ахметка видел золото — самородки, как куриное яйцо.

— Зачем ты мне об этом говоришь?

— Ахметка верит офицеру. Офицер верит Ахметке?

— Верю.

— Офицер найдет золото, Ахметка найдет офицера.

— Как же я убегу?

— Ай-ай… Ученая голова, ничего не понимает… — И Ахметка кивнул на сундук, привязанный позади возка.

Ревизор Ружанский, изрядно подвыпивший, вышел из конторы карьера в сопровождении так же крепко подгулявшего жандарма. Облобызавшись с ревизором, жандарм усадил его в возок и, потеряв равновесие, ухватился за стоящего рядом Ахметку.

— Ты что тут под ногами путаешься, бусурман! — взревел жандарм, ногой отпихнул Ахметку и упал на землю.

Кучер безучастно взглянул на жандарма, валявшегося на земле, на ревизора, тут же захрапевшего, и лениво тронул лошадей…

Возок миновал шлагбаум с дежурным жандармом и выбрался на ухабистую дорогу…

Ревизор очнулся только к утру, когда возок остановился у постоялого двора. Кучер, не распрягая, привязал лошадей к коновязи и вслед за ревизором вошел во двор.

Вокруг возка никого не было. Крышка сундука слегка приподнялась. В образовавшуюся щель высунулся нож и перерезал веревки. Крышка открылась, и из сундука вылез Зимин. Осмотревшись, отвязал лошадей, легко вскочил на облучок и тихо тронул возок. Когда возок отъехал подальше, Зимин вытащил из-под сиденья чемодан и, открыв его, увидел сюртук ревизора. Быстро переодевшись, сунул руку в боковой карман и вытащил паспорт.

Раскрыв его, он прочитал имя ревизора:

Ружанский Андрей Михайлович.

Утром участники экспедиции молча окружили лежащих на земле лошадей.

Митька протянул Смелкову скатанный шариком хлебный мякиш.