Знак Огня - Артём Сергеев

с ней по-другому я не хотел, да и не давало мне что-то поступать с ней по-другому, мешало и тормозило, но вот сегодня это что-то дало слабину, и я не сдержался.

— Слушай, ты! — и я вдруг гаркнул в ответ так, что не ожидавшая этого Зина даже пробежалась маленько за прилавком туда-сюда. — Я тебя сейчас за волосья вытащу во двор и суну харей в грязь! Или Камазу под колесо пристрою, под заднее! Ясно тебе⁈

С чего это меня так разобрало, я и сам сказать не мог, ведь нормально же всё было, как всегда, Зина не отличалась вежливостью, а ещё она, и я это сейчас видел, была на редкость тупой, ведь она собиралась что-то заверещать, она не собиралась сдаваться, а во мне злоба прямо-таки бурлила, и я чему-то обрадовался, и я даже растопырил пальцы, чтобы исполнить свою угрозу, хотя нашёл противника, баба же, хоть и дурная, но тут всё испортила баба Маша.

— Хе-хе-хе! — она выдала очень короткий и язвительный смешок, а потом добавила, специально для Зины, и та осела назад, и закрыла рот, ведь бабу Машу она боялась почему-то больше, чем меня, и боялась по-настоящему. — А ты замолчь, лярва! Не видишь, он тебя сейчас и вправду на улицу вытащит!

— А я полицию вызову! — пробухтела Зина, пряча глаза. — и в суд подам!

— Пять тыщ штрафа! — припечатала её баба Маша. — Максимум! И рожа в грязи! И Алинка во врагах! Этого хочешь? Всё-таки дурная ты баба, Зинка, вон, даже хозяин твой сейчас сидит себе в кладовке, в носу ковыряет, а выходить даже и не думает! И правильно, Зафар, и правильно!

Кстати, про него-то я и забыл, обычно этот чернявый, крепко сбитый мужик средних лет в случае малейшего кипиша тут же выскакивал в торговый зал, подростков там утихомирить, пьяных в чувство привести, он вообще радел за порядок в собственном магазине, но вот именно сейчас его тут не было. И не потому, что он меня побоялся, нет, взрывной он был и нахальный, тут что-то другое.

— А тебе поделом, Зинка! — продолжила долбать её баба Маша, — поделом! Привыкла, понимаешь, нагадишь Даниле на голову, он утрётся, как обычно, повернётся да уйдёт, а у тебя от этого прямо розы на душе распускаются! А теперь всё, шалишь, подруга!

Зина испытующе зыркнула на меня, но лишь шмыгнула носом, переведя взгляд в сторону, мол, не больно-то и хотелось, и промолчала.

— Так, теперь ты, — дёрнула меня за рукав баба Маша, — плати и выходи, только подожди меня на улице, ясно? А я пока сделаю так, чтобы они все тут воды в рот набрали, для своей же пользы. Давай, не стой столбом, скидывай в пакет продукты и выходи.

— Платить картой будете? — независимым голосом, как будто и не было ничего, спросила меня Зинаида, я кивнул в ответ, расплатился, собрал свой пакет, вышел на улицу, да и остановился там. Всё-таки как я не опаздывал, а я не опаздывал, бабу Машу подождать нужно было, мне хотелось хоть какой-то ясности, мне интересно стало, чему это она так обрадовалась, и от чего это меня должно было попустить, и почему она назвала меня дураком, и вообще что это такое сегодня было. Прорва вопросов, в общем, и все глупые.

В стеклянную дверь магазина я видел, как баба Маша собрала вокруг себя Зину, Зафара и этого мелкого, уже забытого мною пацана, чёрт его туда сегодня принёс, да что-то им говорила, махая перед ними указательным пальцем, а они завороженно и на всё согласно кивали, не отрываясь взглядами от этого пальца.

Потом баба Маша дунула, сплюнула, щёлкнула большим и средним, и они как будто очнулись, о чём-то снова заговорили, но та не стала их слушать, повернулась и вышла ко мне, на улицу, на прощанье громко, с удовольствием, хлопнув дверью.

— Так, теперь ты, — и баба Маша поманила меня пальцем на лавочку у магазина, под яркое солнышко. — Сюда иди, голубь ты мой сизокрылый.

Я подошёл и присел рядом, поправив сумку на плече и положив пакет с продуктами на лавочку, да испытующе посмотрел на неё.

— В глаза мне гляди, — попросила она меня, развернувшись ко мне лицом, — и не думай ни о чём, не надо. Так, так, ага, тьфу ты, ого! Ну, наконец-то!

— Чего наконец-то? — и я, вздрогнув, выплыл и из прицела её серых, цепких, совсем не старческих глаз, точнее, это она отпустила меня, ну надо же, не хуже цыганки, — и что ого?

— Ты скажи, и я скажу, — прищурилась она, — с тобой сегодня ничего такого не случилось? Ну, там, недомогание какое, или ещё что? А то, может, сон какой приснился? Ты только отмахиваться не думай, говори, как есть.

— Да вы, баб Маш, прямо ясновидящая, — усмехнулся я, удивившись, надо же, из двух выстрелов оба раза попала, но всё же решившись не отмахиваться от неё, время на посидеть с ней на лавочке у меня ещё есть, — и сон какой-то был, только я его не запомнил, и недомогание случилось, чуть в обморок в ванной комнате не упал.

— Совсем не запомнил? — спросила она, чему-то огорчившись.

— Совсем, — кивнул я, — я ведь даже, как проснулся, ещё в кровати полежал, чтобы его вспомнить, но как будто и не был ничего.

— Ладно, бог с ним, — махнула она рукой, — а обморок-то с чего? Ты же ведь вон какой, здоровый да плечистый, чистый лось!

— Да ни с чего, — пожал плечами я, — подумал просто…

— О чём? — тут же прицепилась она, — ну-ка, давай, рассказывай!

— О детях подумал, — выдохнул я, — о нас с Алиной подумал. А потом в глазах потемнело, и всё. Совпадение, наверное.

— Ага, ага, совпадение, — то ли в шутку, то ли всерьёз поддакнула она. — А ты сейчас куда?

— Так на работу же, — удивился я, показывая ей пакет, — вот, зашёл поесть прикупить.

— Там же работаешь? — внезапно оживилась она, — у печей? И что, нравится тебе там?

— Там же, — кивнул я, — и да, нравится. Коллектив хороший, оборудование, правда, старое, всего одна печь новая, роторная…

— Да наплевать мне, — обрезала она меня,