Мор Йокаи - Похождения авантюриста Гуго фон Хабенихта

— Как вас следует понимать? Объясните, — потупила глаза Ангес.

— С удовольствием, но предпочел бы наедине, юнгфер Агнес.

— Можно устроить, — быстро согласилась она. — Когда все улягутся спать, мы встретимся в комнате с балконом, и вы мне все разъясните. Обожаю решать всякие загадки.

Старик между тем составил документ и вернулся с долговым обязательством на сто талеров, навесив немыслимый процент за три месяца. Я плюнул на его скупердяйство, без звука, как и подобает кавалеру, подписал документ, и брильянтовое кольцо перекочевало на мой палец. Правда, кости мои не успели усохнуть, как у господина Майера, и кольцо едва налезло мне на левый мизинец.

А Руперт тем временем умудрился сказануть «сестрицам» такое непотребство, что обе набросились на него, вцепились в волосы, завопили, чтоб он убирался, так как вина ему больше не дадут.

— И не надо, в другом месте дадут, — расхохотался студент и подмигнул мне идти в пивную. Конечно, рассудил он, более чем приятно выпить хорошего вина в хорошем обществе, но, если хочешь погулять как следует, не следует пренебрегать кабаком и оборванцами. Я решил из понятных соображений обратиться на стезю добродетели, отговорился утомительной морской поездкой и необходимостью отдохнуть.

Руперт шумно удалился, и мы слышали, как он на улице горланил йодли и колотил своей дубинкой по встречным дверям.

Что до нас, то мы пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по комнатам.

Я едва дождался, пока в доме все стихнет, и поднялся на цыпочках в мансарду с балконом, которая, как обычно, находилась в центре дома. Лунный свет заглядывал в окошко, ярко освещая уютную комнатку. Я ждал не так уж долго; послышались легкие шаги, чуть скрипнула ступень, и скользнула в белом платье моя фея.

(— Распутная девка, — всполохнулся советник.

— Как знать, может, ее привело невинное любопытство, — вступился за нее князь.)

Я бросился навстречу и схватил ее руку.

(— Надеюсь, ты не собираешься рассказывать нечто смутительно постыдное, — прошипел советник.

— Помилуйте, я отлично понимаю, с кем имею дело. Ничто постыдное не осквернит вашего слуха, — заверил его обвиняемый.)

Прекрасная Агнес с безмятежно-невинным видом поинтересовалась у меня, каким образом я собираюсь оставить купленное кольцо в семье.

— Надену его на твой палец, дорогая, и пусть будет это кольцо обручальным.

Она милостиво протянула свой изящный пальчик за неоплаченным еще кольцом в сотню талеров. После этого я счел себя вправе деликатно попросить о поцелуе.

(— Так! Что я говорил? — фыркнул советник. — Поцелуй тут как тут. Нельзя ли избавить нас от подробностей?

— Поцелуй — еще не самое страшное, — улыбнулся князь.

— Ваше сиятельство, за первым поцелуем последует второй, третий и… последний.)

— Не стоит из-за этого препираться: даже до первого поцелуя дело не дошло. Я просил, она отказывалась. Я решил сломить ее сопротивление, и она вроде бы мне уступила, головная накидка сползла на мою руку, голова склонилась мне на грудь. И тут произошло нечто неожиданное.

(— Ясно. Белый голубь ударил девицу крылом по щеке.)

— Белый голубь здесь ни при чем. Под окном раздался такой рев, словно трубило девять голодных слонов. В жизни не слыхал ничего подобного — какой-то безумный гвалт: хрюканье, ржание, барабанный бой, скрип телеги — все вперемешку. «Господи Иисусе — Мукальб», — завопила обворожительная Агнес, вырвалась из моих объятий и убежала с обручальным кольцом. Я же, испуганный и обозленный, подскочил к окну, высунулся, забыв, что голова может распухнуть до размеров бочки. Этого, правда, не случилось, зато глаза мои оказались засыпаны перцем, и я света божьего не взвидел. В сравнении с моим оглушительным воплем рев Мукальба показался детским всхлипом. Однако на помощь никто не поспешил. Вероятно, все в доме забились под одеяла от ужаса перед страшилищем. Мне пришлось на ощупь добраться до своей комнаты, отыскать полотенце и таз с водой — глаза жгло нестерпимо. В довершение истории вернулся студент Руперт, стеная не хуже меня — Мукальб настиг его на улице. Волосы почтенного студента торчали дыбом, вся физиономия безжалостно расцарапана — Мукальб разок прошелся по ней языком. Разодранная в клочья одежда внушала предположение о яростной схватке с орлом, а не с теленком.

Кровать студиозуса стояла рядом с моей; никто из нас ночью не заснул. Руперт с тяжкого похмелья плел какую-то несусветицу про Мукальба, а я без конца промывал глаза, дабы совсем не ослепнуть. Распроклятый Мукальб! Ну чтоб ему зареветь прежде, чем я надел на палец Агнес кольцо стоимостью в сотню талеров!

Увы, я больше не видел Агнес с глазу на глаз. Следующим утром старый Майер дал мне понять, что долг гостеприимства исчерпывается одним днем и мне как благородному кавалеру приличествует подыскать себе соответствующие апартаменты. Впрочем, он и впредь будет рад моим посещениям. Что же касается времяпровождения в Гамбурге, то я вполне могу довериться сведущему в таких делах Руперту.

С тех пор я, встречая Агнес только в обществе отца, затеял любовную переписку. Чуть не каждый день посылал страстные эпистолы через Руперта. Передавал он письма, уничтожал или еще как с ними обходился — я так и не узнал.

С помощью Руперта я быстро освоил все сомнительные увеселительные места и компании славного города Гамбурга, где кружились «юнкеры моего полета». Познакомился с неким испанским идальго, с неким шотландским вертопрахом, потом сошелся с бразильским плантатором и каким-то валашским боярином — с первой встречи стало понятно, что их дворянские грамоты выросли на том же дереве, что и моя. Все как на подбор отчаянные выпивохи, дуэлянты, игроки, бабники и горлопаны. Деньги, которые они спускали с легкостью, наверняка им доставались нечестным путем. Не приходилось также сомневаться, что веселая компания видела во мне дойную корову, небом ниспосланную. Только здесь они малость просчитались: в разгар выпивки под стол валились они, а не я. Тамплиеры посвятили меня в тайну винопития: я мог влить в себя сколько угодно, а голова оставалась ясной. Но с такой тайной я не желаю расставаться ни за что, ни про что: приберегу на случай осуждения в благой вере, что разглашение оной осчастливит всех христиан и даст надежду на смягчение приговора.

(— Как же, надейся!)

Я думаю, вам совершенно понятны цели этой компании. Напоив меня вдребезги, они легко вытащили бы вексель на две тысячи талеров, хранившийся в моем кошельке. В какой-то момент необузданной гульбы Руперт рассчитывал с помощью своих дружков добыть вексель и тем самым избавить господина Майера от необходимости выплаты.