Парус манит ветер - Олег Михайлович Солдатов

– Чтоб их там всех перекособочило, – думал старик, собираясь в дорогу. – Надо тариф уже устанавливать. Пятьдесят баксов! И баста! Они думают, это так легко – для всякой мрази стихи сочинять, да еще поздравительные. Пусть сами попробуют! Узнают, сколько это сил и нервов! Думают бутылкой отделаться, а то и за «спасибо» норовят уже… Ну, так спасибо на хлеб не намажешь, в карман не положишь! Нет… Нужен тариф, а то совсем на шею сели. Что спасибо, что дурак – одно и то же…

К одиннадцати он был в кабинете Варвары. Кроме нее самой за столом сидела дама из соседнего отдела – маленькая, толстенькая, похожая на пивной бочонок, женщина с кудрявой головкой и с полным отсутствием шеи. Глаза у нее были бессмысленные и наглые, в зубах торчала сигарета.

– А! Наш рифмоплет пришел! – громко рассмеялась она. – Опять стихи писать?

Это была та последняя капля, которая способна разрушить плотину. Терпение старика лопнуло, и негодование прорвалось на свободу.

– Минуточку… – взглянув на обнаглевшую мадам, тихо произнес он. – Это почему вы ко мне так обращаетесь? Это Варваре Семеновне я иногда позволяю некоторые вольности, ну, так это потому, что мы вместе работаем и давно знаем друг друга. А с вами мы едва знакомы, я вас не знаю и знать не хочу, а вы мне заявляете такие вещи! Я же вас не называю какими-нибудь нехорошими словами? Почему же у вас хватает наглости оскорблять меня подобным образом?

Улыбка сползла с лица толстой мадам, она побледнела, и глаза ее наполнились испугом.

– Ой, вы знаете, я не хотела вас обидеть. Я не думала… – залепетала она.

– Вот это совершенно напрасно, – разошелся старик. – Необходимо всегда вперед думать, прежде чем что-нибудь сказать или сделать.

Варвара напряженно следила за уничтожением своей коллеги, и в глазах ее светилось скрытое торжество.

– Вы совершенно невоспитанный человек, – продолжал между тем старик. – Мало того, что я старше вас, но я еще и делаю то, на что у вас самой не хватит ни способностей, ни ума, ни желания, и вы смеете меня оскорблять! Я вам ни друг, ни родственник, вы меня не знаете и обращаетесь ко мне таким фамильярным тоном, который больше подходит бомжу или торговке!

– Извините… извините, пожалуйста, – взмолилась женщина-бочонок, делая попытки встать и протиснуться в коридор.

– Нет, что значит: извините? – не унимался старик. – Не надо в душу плевать! Нагадить каждый может. На…л кучу и прощения попросил. Как хорошо! Потом опять, и так без конца. Куда вы? Подождите, я еще не договорил. – Толстуха застряла в дверях, руки ее повисли плетьми, а глаза, часто и беспомощно моргая ресничками, вперились в старика. – Я хочу, чтобы это послужило вам уроком. Должен же вас кто-то учить, если в свое время вас не воспитали как следует! Все. Теперь идите. Больше мне вам сказать нечего.

Посрамленная мадам тихо скрылась в коридоре. Старик полез в карман за сигаретами.

– Разрешите, Варенька, закурить, а то никаких сил нету.

– Курите, курите, – позволила Варвара и подвинула старику пепельницу. – Здорово вы ее отделали. Гхы-гхы-гхы… Я прямо удовольствие получила… Она вам – извините, а вы ее мордой об стол и еще… и еще. Очень хорошо…

– Ну так, Варенька, ну, сколько можно терпеть? – объяснил старик. – Это мы с вами давно знакомы, а для нее я совершенно посторонний человек, и она мне такие вещи заявляет! Ну как так можно?

– Правильно, правильно, так их! – одобрила Варвара.

– А еще моду взяли сейчас современную – спрашивать артиста, сколько он стоит. Или фотографа. Вон я пришел в одну контору, говорю: давайте я у вас поснимаю, а там сидит какая-то шмакодявка – вчера, извините, волосы на манде проросли – и спрашивает меня: сколько я стою? Я ей отвечаю: милочка, такие вопросы задают проституткам, а я фотограф и пришел к вам не продаваться, а предложить свой труд… Но они же не понимают… Правда, та поняла, выслушала меня, говорит: извините, я была не права… Так это ж потому, что я с ней говорил! Ну ладно. – Старик глубоко вздохнул. – Варенька, что стряслось, зачем вызывали?

– Понимаете, тут у нашей одной очень важной дамы у мужа юбилей, – сообщила Варвара. – Она хочет ему, как подарок, сделать поздравление в стихах.

– Пятьдесят баксов, – заявил старик, внимательно наблюдая за Вариной реакцией.

«В крайнем случае, все можно свести в шутку. Если она вдруг начнет кричать: вы с ума сошли! Или: вы в своем уме?! Тогда скажу: уж и пошутить нельзя», – думал он.

Но Варвара, видимо, находясь под воздействием предыдущей сцены, нисколько не удивилась.

– Ну, я не знаю, – сказала она. – Это надо с ней самой говорить. Давайте я ей позвоню, или нет, лучше сбегаю, она тут недалеко, на первом этаже сидит.

Вскоре Варвара вернулась.

– Пойдемте. Она вас ждет, – сообщила она старику. – Вы с ней повежливей, это не шавка какая… Пятьдесят баксов я ему не дам, говорит, а тысячу рублей, пожалуй, можно дать.

– Ну, так, Варенька, – на ходу причесывая волосы, говорил старик, – любая работа должна оплачиваться. А то все только ограбить норовят. А знаете, что японцы говорят по этому поводу?

– Что?

– Не будь тяпкой – все себе, да себе, а будь пилой – себе и другому…

– Ишь ты!

– Мудрые очень люди, – не утихал старик. – Чего только один Осава стоит! Знаете, кто такой? Может, слыхали чего?

– Да ладно вам со своим Осавой! И без Осавы голова пухнет, – отмахнулась Варвара, вышагивая по мраморной лестнице. – Что вы ко мне привязались с Осавой этим?

– Вот! – первый раз за весь день улыбнулся старик. – И мало кто знает. Оттого и болеют все. А он все продукты поделил на инь и янь и доказал, что любые болезни происходят оттого, что мы питаемся неправильно.

– Да что вы? – заинтересовалась Варвара. – Расскажите. Может, мне пригодится. А то я, знаете, просто на части разваливаюсь. Вчера вот зуб болел весь день, сегодня в голову стреляет что-то…

Старик с довольной улыбкой заглянул ей в глаза.

– Что кушали?

Варвара задумалась.

– С утра два бутерброда с семгой съела, яичницу с ветчиной и чашки две кофе, – призналась она, – потом три конфеты шоколадных и бутерброд с красной икрой.

– А вчера? – допытывался старик.

– Ой, ну не помню я… картошку ела, кажется, отбивные… фрукты там разные…

– Ой-ой-ой, – покачал головой старик. – Не бережете вы себя совсем. И заметьте: чем страшнее яд, тем он дороже стоит. В то время как здоровье можно получить практически даром.

– Это как же?

– Много инь – организму плохо, мы болеем,