Ледяные отражения - Надежда Храмушина

— Оля, ты тоже будь рядом с Валентиной Тарасовной. — Сказал Сакатов — Гавран птица не обычная, и твои способности очень даже могут пригодиться. Скажешь, что так и так, Валентина Тарасовна тогда была неразумным ребёнком, её разрешения на проведение этого обряда никто не спрашивал. Ну что, учить тебя, что ли, надо? Сообразишь, поди.

— Надо отдать ему его перья. — Сказала Наталья Михайловна — Вдруг этого будет достаточно?

— Или он отдаст вам свою часть заклада. — Сакатов одобряюще посмотрел на меня — Именно ими же скрепили клятву.

— Если не получится, тогда, Валентина, сегодня с нами не пойдёшь, дома останешься, а то опять зря всё будет. — Вставил Иван Дмитриевич, не глядя на Валентину Тарасовну.

— Я и не хочу с вами снова идти. — Парировала она — Да только если вы моё зеркало возьмёте, то птицы и без меня его разобьют.

— Ну всё, значит договорились. — Подытожил Сакатов — Сейчас прямо пойдёте?

Я посмотрела на Валентину Тарасовну. Она, поджав губы, смотрела в окно. Мы сидели и ждали. Вдруг она повернулась ко мне и кивнула на окно:

— Вот, не вспоминай лиха! Прилетел.

Я бросила взгляд в окно и увидела, что на её воротах сидит Гавран, и не просто сидит, а смотрит внимательно на наши окна. До чего же у него тяжёлый взгляд, аж мурашки по коже.

— Ну что, пошли. — Вздохнула Валентина Тарасовна и поднялась — Только мне надо зайти домой и перья взять.

— Он что, мысли читает? — Удивился Илья — Или слышит, когда о нём говорят?

— Похоже, и то, и другое. — Я пошла вслед за Валентиной Тарасовной.

Мы прошли с ней мимо сидящего Гаврана, но он даже не повернул к нам головы, словно застыл. Я осталась у крыльца, а Валентина Тарасовна зашла в дом. Гавран резко подпрыгнул, и, хлопнув своими чёрными, отливающими синевой на солнце, крыльями, перелетел во двор и сел на низенький заборчик, отгораживающий двор от огорода. Он пролетел от моей головы совсем близко, я вздрогнула, и инстинктивно вжала голову в плечи. Мне показалось, наверное, но после этого он на меня посмотрел каким-то победным взглядом, словно показал мне своё превосходство. Я тоже посмотрела на него. Чёрт побери! Я просто не верила, что это птица. Такое впечатление, что сейчас он встряхнётся, и превратится в человека. Даже не в человека, а в колдуна. В голове у меня тут же послышался смешок. Это Гавран. И, без сомнения, он колдун.

Из дома вышла Валентина Тарасовна, в руке она держала пучок связанных чёрных перьев. Гавран перебрал лапами, словно в нетерпении.

— Хочу освободить тебя от клятвы. — Тихо сказала Валентина Тарасовна — Никому она теперь и не нужна. Ни тебе, ни мне. Мне она вообще никогда не нужна была, я ведь к тебе и не обращалась никогда. Прости мою мамку и тётку, они ведь тоже от отчаяния к тебе обратились.

Гавран, не мигая, смотрел на меня. Он словно бы и не слышал, что говорила ему Валентина Тарасовна. У меня опять по коже пробежал холодок. Чёртова деревня! Как только я приезжаю сюда, я обязательно чего-то боюсь. И тут я услышала в своей голове голос Гаврана:

— Я вижу то, на что он смотрит. Я всё вижу его глазами. Вот уже много лет. Он летает по холодному подземелью, не может найти выхода. Я не могу ему помочь.

Я почувствовала в его словах такую боль, что у меня перехватило дыхание. Гавран страдает, от много лет страдает оттого, что воронёнок залетел за дверь! Снова раздался его голос:

— Нет оправдания той жестокости, на которую пошли люди, чтобы спасти свои жизни. Я знаю, что вы хотите освободиться от клятвы. Нет, я не произнесу слов отказа. Вы хотите освободить из подземелья нежить. Нет, я не пущу вас к ней.

— Ты хочешь, чтобы мы помогли воронёнку вылететь из пещеры? — Так же мысленно спросила я его.

— Он уже мёртв, только это не та смерть, которая достойно приходит к нам, забирая с собой и оставляя грусть в сердцах близких. Он теперь такая же нежить, как и все там, в той холодной сверкающей бездне, и нет ему покоя. И нет покоя мне, потому что я своим сердцем последовал за ним.

— Ты всегда видишь всё, что он видит? — Спросила я.

— Да, каждое его мгновение. Раньше я ждал смерти, чтобы закончились мои мучения, но теперь я думаю, что и смерть меня от этого не освободит, и та бездна затянет меня так же, как и моего брата. Вот какую мерзость сотворили люди.

— Значит там двое несчастных — человек и птица. Я хочу помочь им обоим.

— Нет у тебя таких сил, я это вижу. Там, где они — только холод и забвение. Эту бездну сотворили такие силы, которые не подвластны никакой человеческой магии.

— Какие бы силы не сотворили это, там не место потерянным душам, они оказались там случайно, волею несчастного случая. Мы должны помочь им.

— Кому есть до этого дело! Мало что ли затерянных душ по миру? Кто их ищет? Кто им помогает?

— Я не успокоюсь, пока не найду того, кто сможет нам помочь!

Гавран приподнялся на лапах и захлопал крыльями. Со всех сторон к нам полетели чёрные птицы. Десятки птиц рассаживались по крышам, заборам. Они слетались молча, словно на панихиду. Когда птицы расселись, я снова услышала голос Гаврана в своей голове:

— А ты не побоишься просить помощи у того, кто ненавидит людей, кто загубил столько жизней, что ими можно было бы покрыть необъятное поле от горизонта до горизонта?

Я задумалась. Он что, говорит про дьявола? Снова раздался голос Гаврана:

— Нет, это не дьявол. Но и не человек. Он когда-то был горой, стоял неподвижно тысячу лет, так он нёс наказание за то, что был кровожаден без меры и заносчив без меры. Он бросил вызов всему миру, и был за это наказан. Так сказал моему отцу его отец, а тому его отец. Я могу тебе открыть к нему путь, но там я тебе не