Цена свободы. Дверь через дверь - Андрей Александрович Прокофьев

– Там нет страсти. Там нет контрастов, нет неравенства, нет чего-то, что бы ярко бросалось в глаза. Одно бы восхищало, другое ужасало. Я правильно тебя понял?

– Да, папа, ты сказал, будто неоднократно бывал в соседнем мире – согласился Влад.

– Теперь еще раз, и еще раз самое главное. Ты действительно там был? Всё это ты видел своими глазами? – спросил Возков.

– Да, всё то, о чем я говорил, правда – кивнув головой, ответил Влад.

– Родители Феликса что-то об этом знают? – спросил Возков.

– Нет – коротко ответил Влад.

– Феликсу можно доверять? – продолжил своеобразный допрос Возков.

– Да, мы с ним лучшие друзья – уверенно ответил Влад.

– Хорошо, теперь всё это останется нашей тайной. Только ты должен мне показать, где находится проход в запретный мир – серьёзно произнес Возков.

– Я покажу, но почему этот мир нам враждебен, ведь в нем есть мы сами – сказал Влад.

Возков, наливая себе еще небольшую порцию коньяка, чуть не пролил жидкость на стол.

– Мы? Там есть мы, наши двойники? – после крохотной паузы, спросил он у сына.

– Да – ответил Влад, недоумевая от того, что эта информация сильно поразила отца.

– Ты встречался с самим собой, видел себя со стороны? – с нескрываемым интересом, спросил Возков.

– Нет, но я слышал о самом себе. К нам обратилась женщина, которая приняла нас за других мальчишек, с теми же именами, такого же возраста – ответил Влад.

– Может, она просто перепутала, на свете много похожих людей – попытался усомниться Возков, но в тоже время думал: если бы один мальчик, то возможно, но двое, это вряд ли.

– Не знаю, но я видел тебя папа – произнес Влад, и у Возкова, в одно мгновение, появился жар во всем теле.

– Где ты меня видел? – спросил Возков.

– Возле нашего дома. Ты садился в служебный автомобиль – просто ответил Влад.

– Даже так – отреагировал Возков.

– Черная машина, солидная – с гордостью произнес Влад

– И что дальше? – спросил Возков.

– Я был удивлен, на тебе папа была генеральская форма – сейчас гордость смешивалась со странным чувством: как отец отреагирует на эту информацию.

– Генеральская форма? Ну, этого не может быть – произнес Возков, ощущение скрытого тщеславия накрыло быстрой волной: где-то в параллельном пространстве, он имеет генеральское звание, а значит там, он есть тот человек, который сейчас и здесь возглавляет самое могущественное учреждение в городе. Только открывшееся знание быстро сменилось с приятного, хоть и не совсем доступного, осознания, на ощущение опасности: если об этом узнает кто-то еще, если это станет доступным тому, кто возглавляет учреждение, в нормальной реальности, то он майор Возков, преданный и честный офицер, в один момент окажется на одной ступени с сумасшедшим (так ли это?) Свиридовым, которому осталось совсем немного осознавать суть собственного существования.

– Я же говорю, что там иная жизнь, и ты мне не объяснил, почему тот мир нам враждебен – подал голос Влад, Возков вздрогнул, сын оторвал его от процесса не совсем обычных размышлений.

– Этот мир, он ненастоящий. Он всего лишь проекция. Там нет людей, там нет чувств, там одни роботы, запрограммированные существа, за которых кто-то давно всё решил. И самое важное: этот мир хочет убить наш мир, нас с тобой – ответил Возков, но в эти же секунды, он не верил собственным словам, он лгал сыну, он лгал сам себе, он говорил лишь для того, чтобы услышал сын.

Влад послушно кивнул головой. Но и этому Возков не поверил. На сына не подействовали произнесенные им слова. Ну, ладно, пусть будет так.

– Завтра сынок ты покажешь мне проход. Теперь иди, ложись спать – закончил Возков и сразу отправился на балкон, чтобы с жадностью выкурить сигарету.

3

В ту ночь Влад долго не мог заснуть. Неестественным, перевернувшим все с места на место, виделся разговор с отцом. Тайна перестала существовать. Клятва превратилась в пустой звук, с привкусом глубокого разочарования и собственной слабости. Ничего общего не имел он Влад с тем человеком, которого пытали, над которым издевались. Тому парню можно было простить, что он под пытками рассказал то, о чем узнал отец, о них с Феликсом, а вот самому себе простить нельзя. И как объяснить, что не всегда всё бывает однозначным. Все-таки перед ним был его родной отец. Не просто близкий человек, а отец, тот человек, которым он гордился, и на словах, и в мыслях. Как отреагирует Феликс, или лучше ему не говорить. Наверное, всё же, придется и об этом спросить у отца. Если он уже вовлечен в их круг, то гораздо лучше будет довериться ему. Хорошо бы было, если отец согласился с тем, что Феликсу ничего не стоит говорить. Пусть Феликс думает: ничего не произошло. Да и найти причину, по которой нельзя больше будет посещать запретный мир, совсем несложно. Феликс будет только рад любой возможности не рисковать лишний раз. Зачем искать причину? Она уже есть: арест и допросы того парня – этого вполне достаточно.

Влад не заметил, как погрузился в другое измерение, именуемое сном. В одно мгновение замелькали лица. Неестественными, большими стали предметы и контуры. Слишком громким звук. Слишком ярким свет, который то появлялся, то пропадал. Затем, Феликс он загадочно улыбался, он был совершенно счастлив. Его лицо выражало полное одобрение: Ну, и пусть, так будет лучше, не нужна нам настолько опасная тайна, и что, если всё это лишь привиделось, ведь нельзя отрицать, что случившееся невозможно, что подобного с нормальными людьми никогда не происходит. Лишь с такими как мы, лишь с пацанами, которым по одиннадцать лет, и которых с таким волнующим трепетом тянет к поискам различных тайн, что спрятались в любых развалинах, что притаились за каждой старой дверью, на любом чердаке, в каждом мрачном и затхлом подвале. Влад, нам всё это почудилось. Нам пригрезиться еще раз, и еще раз. Мы вернемся, мы обязательно вернемся к этому не один раз.

Влад согласился. С востока, заслоняя горизонт, приближалась серая масса непогоды. Ударили капли холодного дождя, а следом за ними пустился бежать прочь Феликс, удаляясь, он взмахивал руками. И если было бы возможно отбросить состояние сонной нерешительности, то Влад решил, что его лучший друг сошел с ума. Уж точно бросился бы следом, чтобы одернуть друга и, глядя в лицо,