Шхуна «Колумб» - Николай Петрович Трублаини

храбрым морякам, но считался трудягой, никогда не сидел без дела, разве что рюмка, грубая папироса и чей-то очень интересный рассказ могли ненадолго оторвать его от работы.

Он редко сходил на берег, ему комфортнее было оставаться на шхуне. Правда, в минуты опасности, в сильные шторма или ещё какие-нибудь неприятные моменты, он всегда уверял, что в последний раз в море, и нога его никогда больше не ступит на палубу. Он клялся тогда, что будет ловить рыбу только удочкой с берега. Но как только шторм утихал и опасность исчезала, Андрей Камбала забывал о своих намерениях и обещаниях. Со Стахом Очеретом Андрей рыбачил много лет ещё до того, как они начали плавать на «Колумбе». В моменты, когда Камбала пугался, шкипер кричал на него, ругал и этим немного подбадривал.

Каждый такой раз Стах Очерет говорил, что в последний раз терпит на своём судне этого трусишку. Но как только распогоживалось, ни шкипер, ни Андрей больше об этом не вспоминали.

Сопя, Андрей открыл канатный ящик и стал вынимать из него разный хлам. Там лежали обрывки тросов разной толщины, какие-то крючки, проволока, жестянки с краской и маслом, куски резины, жестяные трубки, стеклянные шары от рыбачьих сетей. Андрей раскладывал их в определённом порядке, иногда некоторые вещи подолгу рассматривал, пытаясь вспомнить, для чего они нужны.

Прошло минут десять, как отплыл «Альбатрос», когда Андрей, вскочив с места, замер, всматриваясь в туман и прислушиваясь. Из бухты, полной тумана, долетел крик. Кто-то звал на помощь. Дважды подряд слышался этот крик и, умолкнув, больше не повторялся. Андрею показалось, что кричали с той стороны, куда поплыл каик. Он постоял несколько секунд, прислушиваясь, потом наклонился через борт и тоже крикнул:

— Эге-ге-эй! Марк!

Мощный голос Андрея разбудил Стаха и Лёвку. Оба вскочили.

— Что случилось? — спросил шкипер.

Посоветовавшись, решили, что моторист сядет в Haйдёнкин каик и поплывёт через бухту в направлении эсминца.

— Не было хлопот, — ворчал Стах. — Ох уж этот мальчишка, наверняка какой-нибудь фокус там выкинул…

Лёвка быстро спрыгнул в каичек, когда-то принадлежавший Ковальчуку, а потом перешедший по наследств Ясе, отвязал его, оттолкнулся веслом от шхуны и поспешил в туман, сверяясь с компасом и время от времен крича, а потом прислушиваясь, не слышно ли ответа.

Вёсла погружались в воду и вмиг легко взлетали в воздух. Моторист умел хорошо грести. Шхуна быстро исчезла из его поля зрения, и он очутился в одиночестве.

— Отзовитесь! — крикнул он. — Плывите ко мне!

Ответа не было. Лёвка не знал, сколько проплыл, но, по всей вероятности, был где-то посреди бухты, когда до него долетел чей-то голос.

— Держись! Держись! Подавай голос!

Моторист понял, что кто-то спешит кому-то на помощь, и сам повернул на этот голос. Несколько минут спустя он увидел шестивесёльную шлюпку, а подплыв ближе, узнал краснофлотцев. Это шла шлюпка с «Буревестника». Краснофлотцы подплыли к нему и спросили, что случилось, почему он орал.

Лёвка попросил прощения и сказал, что не имеет привычки орать, а потом объяснил, почему здесь оказался. Краснофлотцы ответили, что они тоже слышали крик и спустили шлюпку, думая, что кто-то тонет. «Альбатроса» они не встречали — возможно, разминулись, а может, на нём тоже слышали крик и поспешили на помощь. Но странно, что с «Альбатроса» не отвечали ни на зов краснофлотцев, ни на Лёвкин. Оставалось предположить, что он подобрал кого-то из воды и направился к берегу.

Решили вернуться на «Буревестник», и если там не застанут Марка и девочек, то пройти к береговому причалу, где «Альбатрос» уж наверняка должен быть. Лёвка перебрался на военную шлюпку, взявшую его каичек на буксир. Старшина скомандовал «вёсла на воду», и они поплыли сквозь туман искать корабль. Им помогал компас, а потом звуки сирены, которые начали подавать с эсминца. По этим ориентирам шлюпка быстро подошла к борту корабля. Там её собирались уже поднимать, так как вахтенный командир, увидев в шлюпке лишнего человека, решил, что это спасённый рыбак. Но, узнав, в чём дело, командир приказал шлюпке пройти к берегу.

Взяв по компасу курс на берег, шлюпка вышла к причалу. Там «Альбатроса» тоже не нашли. Лёвка встревожился, не заблудился ли Марк в тумане. Но как раз к тому времени туман стал развеиваться. С берега уже можно было рассмотреть шхуну. Лёвка попросил краснофлотцев ещё раз переплыть бухту и поискать «Альбатроса», а сам поспешил на «Колумб». Там его ждали взволнованные шкипер и рулевой.

Когда Стах Очерет узнал, что Марка с девочками не нашли, он сейчас же приказал Лёвке включить мотор, и «Колумб» отправился медленным ходом вокруг бухты, держась близко от берега. Шкипер предполагал, что «Альбатрос», заблудившись в тумане, забился куда-нибудь под берег, или, в худшем случае, если с ним что-то случилось, то трое пловцов должны были выплыть на берег, хотя бы и в разных местах.

Шхуна, тарахтя мотором, проходила левым бортом на расстоянии полтораста метров от берега. Андрей стоял у руля, шкипер рассматривал берег, а Лёвка, время от времени посматривая на мотор, следил за бухтой с правого борта.

За выселком они никого не заметили на берегу. Также никого и ничего не видел Лёвка в бухте. Прошли мимо бывшего домика Ковальчука и круто повернули. Туман редел, и Стах Очерет надеялся, что вот-вот он совсем растает. Шкипер нетерпеливо поглядывал вокруг, ожидая, пока распогодится. И вот этот миг настал. Туман стал быстро исчезать, засияло солнце, и рыбаки сразу увидели остров и море. Только на горизонте оставалась мгла. Шхуна заканчивала обходить восточное побережье бухты. Прошли мимо бакена и повернули на эсминец. Андрей заметил, что с корабля им подают какие-то сигналы, и обратил на это внимание шкипера.

— Зовут подойти, — сказал Стах и приказал Лёвке дать полный ход.

Приближаясь к «Буревестнику», обошли его с правого борта и увидели под кормой каик. Это был «Альбатрос». В каике стоял, склонившись, краснофлотец и вычерпывал из него воду.

Экипаж «Колумба» заволновался. Взглянули друг на друга, но никто ничего не сказал: каждый прочитал в выражении глаз другого надежду и в то же время тревогу. Они внимательно осматривали палубу корабля, но не заметили там ни Марка, ни Люды, ни Яси. Рыбаки поняли, что их на эсминце нет. И это было так.

Перед тем как туман окончательно развеялся, военная шлюпка отыскала среди бухты полузатопленный каик с надписью «Альбатрос». Ни в каике, ни поблизости людей не было. По-видимому, с каиком что-то случилось. Возможно, будучи перегруженным, он зачерпнул воды и начал тонуть, а те, кто был в нём, выпрыгнули в