Александр Казанцев - Искатель. 1972. Выпуск №4

Локкарт подошел, облокотился на поручни совсем рядом с ним. Перед ними расстилалась в лунном призрачном свете бухта, чернела громада авианосца «Арк Ройал». За их спинами высился огромный Гибралтарский утес. Вершина, к которой они стремились много дней и ночей.

— Мы должны забыть все, — неожиданно сказал Локкарт. — Не стоит теперь об этом думать. Ничего не изменишь.

— Там была подлодка! — свирепо зарычал Эриксон. Он был безнадежно пьян. — Я уверен, черт побери! Это есть в рапорте.

— Это моя вина, — сказал Локкарт. — Я опознал шумы подлодки. Эти люди убиты мною.

Эриксон поднял взгляд. Невероятно! В его глазах стояли слезы. Блестящие редкие жемчужины скатывались по впалым щекам. Локкарт смотрел на своего командира с удивлением и сочувствием.

Эриксон вдруг положил руку на его плечо и сказал обычным своим голосом:

— Никто их не убил… Проклятая война. Нам приходится делать все это, а потом читать заупокойные молитвы. Вы пили, старпом?

— Выпил, сэр. И довольно крепко, — ответил Локкарт.

— И я тоже… Спокойной ночи. — Он повернулся и, покачиваясь, направился в свою каюту. Через секунду раздался глухой звук рухнувшего тела. Локкарт бросился в каюту. Капитан-лейтенант Королевского флота Эриксон перестал существовать для всего мира.

— Сэр, — сказал Локкарт официально. — Вам бы лучше лечь в постель.

В ответ раздалось тяжелое дыхание Эриксона.

— Старый бедолага, — произнес Локкарт. — С тебя и вправду, кажется, достаточно.

Двухсотфунтовое беспомощное тело капитана покоилось в кресле. Локкарт попытался поудобнее устроить его. При этом он продолжал разговаривать вслух:

— Не могу дотащить вас до постели, мой дорогой командир, но могу, по крайней мере, устроить вас поудобнее на ночь. Ну и голова ж у вас будет трещать, когда вы проснетесь. Боже вас благослови! Не хотел бы я попасть вам завтра утром под горячую руку. Так. Вытяните ноги. Вот так… — Он расстегнул рубашку и ослабил узел галстука. Секунду смотрел в лицо спокойно лежавшего Эриксона, а потом направился к выходу, — Это все, что я могу для вас сделать, — пробормотал он и щелкнул выключателем. — Пьяны вы или трезвы, Эриксон, но вы — хороший парень.

Уже за дверью он услышал слабое и сонное бормотание командира.

— Ну и хорошо, сэр, — без всякого замешательства ответил Локкарт. — Все это правда… Спокойной ночи.

Он прикрыл дверь каюты. Вокруг стояла тишина. Локкарт спустился по трапу в пустую кают-компанию. Размышлял некоторое время о прошлом корабля, о своей вине за случившееся. Потом открыл буфет, достал стакан и бутылку. И, следуя примеру, который казался ему теперь достойным подражания, напился до бесчувствия…

Морель расположился на балконе, с которого открывался вид на главную улицу Гибралтара. Потягивая из стакана такое изысканно-бледное сухое «Тио-Пейп-Шерри», он глядел вниз.

Улица заполнялась матросами, сошедшими в увольнение. В магазинах было полным-полно шелковых чулок и духов. Матросы сновали по узким улицам. Из окон кафе и пивных баров доносились песни, смех и музыка. Морель, как и все остальные, бездумно окунулся в отдых. Они стояли в Гибралтаре целую неделю. Горячее солнце, заплывы до восточной оконечности утеса Рок, незнакомые лица на улицах, весь блеск посещения чужого порта не могли им надоесть. Уж если удалось выжить в этом походе и не погибнуть, как большинству команды «Сорреля», то Гибралтар мог показаться настоящей землей обетованной.

Слухи о катастрофе с конвоем быстро распространились среди персонала базы. Достаточно было сказать где-нибудь на берегу: «Я шел с АС-93», как к говорившему обращались удивленные взгляды. АС-93 был конвоем с репутацией. Всякий, кто шел с ним, должен был или погибнуть, или слегка помешаться… Заработать такую популярность что-нибудь да значило. Особенно в порту, корабли которого прославились дерзостью и мужеством, получив репутацию отчаянных. «Арк Ройал», например, чья огромная полетная палуба нависла над стоявшим совсем рядом «Компас роуз». Корабль, за которым охотились в семи морях. Который был мишенью для бомб, торпед и хвастливых газетных «уток» врага. Или, например, линейный крейсер «Ринаун». Да и остальные корабли, принадлежащие к так называемому «Соединению Н». Знаменитый отряд кораблей, которые водили конвои до самой Мальты, несмотря на яростные атаки и на угрозу встречи с «Бисмарком». Это 1000 миль на север. В итоге они загнали его насмерть, один из лучших рейдеров фашистов. Вокруг роились корабли помельче, флотилии эсминцев, минные заградители и выводок подлодок, препятствовавший каботажному плаванию немцев в Западном Средиземноморье. Через залив, под крылышком Испании, находилось шпионское око врага. Далеко на востоке лежали Крит и Греция, корчащиеся в агонии кровавого поражения. А над всем Средиземноморьем возвышался утес Рок. Пронизанный сотнями тоннелей, лифтами, складами боеприпасов и продовольствия, держащий мертвой хваткой проливы и еще тысячу квадратных миль океана.

Морель заказал еще стаканчик шерри. Ему не хотелось уходить из этого прелестного уголка крепости. Он глядел на опускающееся солнце, на все удлиняющиеся тени и с наслаждением довольством и блаженством потягивал нежный напиток. Откуда-то снизу донесся шум драки. Но он даже не шелохнулся, чтобы узнать причину беспорядка. Его не интересовало, что там происходит. Если там попался кто-нибудь с «Компас роуз», то он узнает об этом завтра утром. А если нет, тогда пусть хоть перережут друг другу битыми бутылками глотки — ему все равно. Сейчас он не хотел ни волнений, ни осложнений, ни даже ангела на своем пути… Они прошли через свою долю испытаний. Они их пережили. И очень хорошо наконец отдохнуть.

Не шестой день пути из Гибралтара, ближе к полудню, старший механик Уоттс поднялся на мостик с выражением хмурым и озабоченным. С обратным караваном пока все шло благополучно: ни самолета, ни предупреждений о подлодках.

Но им все равно не повезло.

— Капитан! — Уоттс стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу. На гладких светлых досках мостика он старался не появляться, так как чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Его местом было машинное отделение, тремя палубами ниже. Среди водомеров и труб, в которых он так хорошо разбирался, он чувствовал себя как дома. Даже его нарукавники и брезентовые туфли выглядели на мостике не к месту, вокруг все разряжены в куртки и сапоги… Наслаждающийся ярким солнцем Эриксон готовил инструменты для вычисления полуденных координат. Он обернулся на голос стармеха:

— Ну, шеф? Что-то случилось?

— Да, сэр. — Уоттс шагнул вперед, обтирая руки о ветошь. Морщинистое лицо выражало явную озабоченность: — Не нравится мне один подшипник. Греется. Почти докрасна. Нужно остановить машину и посмотреть, в чем дело.