Сергей Гомонов - Режим бога (Последний шаг)

«Эту картинку, — Незнакомец повел рукою вокруг себя, — создал мозг, спрятанный в черепной коробке плотского существа, ныне спящего в моем домике в сельве. Создал, чтобы не свихнуться при виде того, что здесь творится на самом деле. Ты хочешь узнать, что творится сейчас тут на самом деле, без шор трусливого разума?»

«И я сойду от этого с ума?»

«Можешь»…

«Хочу!»

Мысль имела силу заклинания. Его личность тотчас разлетелась на миллиарды миллиардов частиц и вобрала все.

Пространство заполонили миры, каждый из этих миров был так же заполнен бесчисленным количеством микроскопических вселенных — и так до бесконечности. Не было ни одного пробела, только шары вселенных во вселенных. Повсюду! Все это постоянно изменялось, жило, взрывалось, рождалось, умирало, возобновлялось…

Ноиро закричал и обнаружил себя лежащим на радуге. В голове все кипело, он даже не сразу вспомнил, кем является и что происходит. Рядом с ним на одном колене стоял Незнакомец.

«Это хаос! Хаос!» — в ужасе подумал Ноиро, хватаясь за руку Элинора.

«Это величайший Гений, Ноиро. Раз придуманное, созданное и заведенное, оно будет работать вечно. Эстафета не прекратится никогда, мироздание не имеет финала. А вот что контролирует систему во всех мирах и измерениях! — тот указал на спираль, уходящую в серебристые небеса и в неведомую пропасть. — Вставай!»

«Мне не понять, мне никогда не охватить всего этого… У меня разум кипит, когда я вспоминаю… Это… это…»

«Вот видишь! Твой мозг защитил себя от потрясения. Но не зазорно ли тому, кто нашел в себе силы попасть сюда, быть пассивной игрушкой инстинктов и остаться на месте, вместо того чтобы идти дальше?»

Вопрос прозвучал язвительно и задел вернувшееся вместе с личностью самолюбие Ноиро. Тогда пространство уплотнилось в несколько раз, совершенно лишив его возможности передвигаться.

Незнакомец взлетел и повис над огненной пропастью, то и дело плюющейся протуберанцами. Вид его стал угрожающ, он принял облик неведомого ящера, змея или странной бронированной птицы, и чешуя чернела антрацитом, и глаза метали молнии, и рык был ужасен.

— Цепляешься за свою бренную тушку?! — проревело чудовище, сотрясая миры, и яд проник в Ноиро вместе с этими словами. — Добро же! Кто рожден обезьяной, тот ею и останется! Я ошибался в тебе. Возвращайся и трепетно охраняй свое тельце еще полвека. Но это все равно произойдет, как бы ты ни цеплялся за свой душный мирок с его ложными ценностями! Возвращайся, здесь ты не нужен! Ты все равно попадешь сюда — неподготовленным, жалким, недоразвитым. И спросится с тебя, отчего ты так распорядился великим даром — разумом, способным наблюдать, принимать решения, упорядочивать и развиваться! Спросится, отчего ты остался все той же глупой обезьяной! И ты признаешь, что однажды струсил, поддался обезьяним инстинктам, повернул обратно! Уходи вон!

И монстр, слегка двинув плечом, заставил пространство всколыхнуться гигантской волной. Она отшвырнула Ноиро к берегу, к пещерам.

«Не уж нет! — по-настоящему разозлился журналист. — Видели мы проповедников! „Лживые ценности душного мирка“, как же! А сами-то живете, не убегаете в эту свободу с ее „истинными“ ценностями! Ничем физический мир не хуже всех остальных, чтобы я отказывался от него в угоду первому встречному!»

«Вон!»

Вторая волна снова отбросила Ноиро на прежние позиции.

«Не дождешься! Ты здесь раньше, в этом все твое превосходство надо мной! Я…»

«Вон!»

Третья волна закрутила и еще изрядно потрепала журналиста. Сил на мысленную болтовню уже не осталось. Кончились и силы на осознание себя. Ноиро был теперь единым пучком энергии, направленной к цели с бешеным упрямством.

«Ну вот и все, — подумал Незнакомец, в своем привычном облике опускаясь рядом с ним на берегу возле грохочущего ворота, сотканного из миллионов миллионов шаров, каждый из которых был чьим-то миром. — Нелегко в первый раз отринуть мешающее „я“.

„Ты что… проверял меня?“ — огрызнулся Ноиро.

„Нет. Я тебе мешал. Тебе, настырному, для прорыва не хватало большой и серьезной помехи. Голова твоя — враг твой. Болтливая голова! Ты не умолкаешь, даже когда спишь. Теперь не отставай. Нам нужно уединиться в надежном месте, я не хочу, чтобы тебя что-то отвлекало и не хочу отвлекаться сам, следя за безопасностью“.

„После того, что я видел, безопасность — это несуществующее понятие“, — мысленно пробурчал журналист, успокаиваясь после встряски».

Отвечать на это Элинор не стал.

Тут Ноиро обнаружил, что каждый шар спирали имеет «мостик», соединяющий его с другим, соседним, шаром. Незнакомец разглядывал именно «мостики», будто подбирая нужный. Журналист подсмотрел и понял, что, перетасовываясь при вращении спирали, шары создают постоянно меняющиеся картины реальностей.

«Тебе ничего не напоминает Древо?» — между делом поинтересовался Элинор.

Он задел ту струну, которая с самого первого дня, когда Ноиро увидел ворот, гудела и не давала журналисту покоя. Напоминало, но что?

«Ладно, сейчас это неважно. Прыгаем через два мостика на третий. Вот на тот!»

Они прыгнули, и реальность исказилась. Учитель и ученик стояли в кратере, со всех сторон окруженном острыми зубцами гор. Странно было видеть одновременно и солнце, и черное, усеянное немигающими звездами небо.

«Здесь нет атмосферы, — спокойно объяснил Незнакомец. — Нам она не нужна, а лишних тут нет в силу многих причин. Защищайся, Ноиро!»

Элинор исчез. А под ногами журналиста разверзлась земля. Тысячи лет он падал в кромешной тьме, и не было дна.

«Довольно! — требовал Ноиро, не понимая, от кого ему нужно защищаться и как это делать. — Хватит! Стоп!»

Полет продолжался. Когда ты падаешь в полной темноте неведомо куда и не можешь при этом воспротивиться — это самое жестокое наказание.

«Свет!» — не вытерпев, наконец мысленно заорал Ноиро, всей сутью своей возжелав света.

И свет вспыхнул, ослепив, в журналист тогда со всего размаха плюхнулся в вязкое море. Оно кишело заразой. Оно смердело хуже любой канализации.

«Святой Доэтерий! Только не это! Помоги мне, Святой Доэтерий!»

Невооруженным глазом видел Ноиро всевозможные бактерии, палочки, вирусы — и все они набросились на него. Кто выдумал молитвы? Кто утешался ими? Тот никогда не был здесь, в этом логове Протония.

Ноиро чувствовал, как проникают в его организм страшные, мучительные болезни. Не в средоточие света, каким он был тут, а в физическое тело, неподвижно лежащее сейчас в сельве. Журналист барахтался в грязных волнышках, взывал к помощи Незнакомца, молился, проклинал — и все, все было бесплодно! Он чувствовал, как чудовищные опухоли пускают метастазы в его органах и пожирают его тело изнутри. Сама оболочка теперь восстала против него, демонстрируя все стадии будущего разложения. Точно так же гибла и суть, заключенная в эту оболочку, связанная с нею тонкой серебристой пуповиной. Это была окончательная гибель всего.