Сергей Гомонов - Душехранитель

— Ладно, хрен с тобой, — сказал наконец «кашалот». — Давай на завтра… Новосибирские мне уже все мозги оттрахали, говоря по совести. Ночами не сплю, веришь?

— А нам, татарам, все равно! — отозвался Анвар, даже и не думая отвлекаться от своего занятия. — Мы нэ впэчатлительные, понимаешь!

Васильич визгливо расхохотался:

— Татарин, ёшкин кот! Кстати, о Коте… Тож затрахал. Не меньше новосибирцев. Ребят, што ль, послать уже? Ну внаглую, падла, прет, зарвался… Пугнуть пора засранцев, раз по-русски не понимают. Эй, Андрей Кириллыч! Ты там не спекся?

Из парилки послышалось невнятное, но явно протестующее мычание.

— Анвар! Так ты слышь, че я те говорю?

— Ну? — волосатый наконец отпустил свою девицу и подплыл к бортику. — Слышу, Васильич, слышу!

— С налоговой рамс ты все же утряси. Надо, надо… Мелочи, а неприятно. А завтра…

Тут в дверях возник недовольный Стасик, прикрываясь полотенцем:

— Леонид Васильич, вас! — он подал «кашалоту» его мобильник и удалился к ожидающей Машке-Аньке-Ленке.

— Я! Я-я! Ну?.. Ну-у-у!… Суки, ты смотри… М-м-м… Ц-ц-ц! У-гм… Ладно… Понял, грю! От же ж мать вашу!..

Анвар нырнул напоследок и выбрался из воды. Грудастая тоже шагнула было за ним на лесенку, но он со смехом столкнул ее обратно:

— Поработай еще, с ребятами вон!.. Халявить в другом месте будешь.

— Анвар Муратович, я шампанского хотела! — игриво запротестовала проститутка и все-таки вылезла из бассейна, чтобы взять бокал.

«Кашалот» Васильич был мрачен и тихо объяснил Анвару:

— Котовы «шестерилы» с нашими сцепились… Вот, часа три тому назад… У них была одна тачка, у наших — две. Тернин с Колосовым — в лепешку на мосту, да и этот гаврик на «Паджеро» — с ними за компанию… А котовские, падлы, развернулись да поехали себе… Ни царапины! Ладно… Хоть девка к ним не попала — и то радует. Ну а Скорпион с Рушинским, поди, рвут и мечут…

— А я тебе и говорил, — буркнул Анвар и закурил, — меня же никто не слушает… Думают — хачик, чего с него взять… — он рассмеялся.

— Ну уж! Хачик! Тебя с самого начала надо было слушать! И я Косте с Витькой и Стасом втолковывал — ай-яй-яй! сколько втолковывал! Так они же умные! Веришь, дерьма с ними в свое время съели — гору немереную! И на тебе! По-тихому вдруг захотели… А оно вот как по-тихому оборачивается… Такой шанс был с Котовым разобраться — упустили…

Анвар согласно кивнул, упал рядом на скамейку, вытянул шерстистые ноги:

— Не надо было вообще связываться. С Полковником. Не прощают такие вещи, Васильич, понимаешь, да? Наши его пацанов еще когда в Свердловске шлепнули? Во-о-от… Мы уж и забыли, а он — помнил. И не верил я в то, что он спустит. Я бы на его месте тоже не спустил… Говорят, это были его лучшие ребята, еще по Афгану кореша… Да и не «братки», так что вообще непонятно, чего наши на них взрыпнулись… Я тебе, Васильич, так скажу: я после этого Полковника зауважал…

— Ну, че теперь на Ё-бург оглядываться. Сучку эту, дочуру его, поймать надо. Уж она-то, бл…, все знает…

— Ясно, что нужно. До сих пор только ума не приложу, какого черта они на самолете не полетели? Давно бы уже за бугром где-нибудь на пляжу загорали…

«Кашалот» ухмыльнулся, хлопнул себя по толстому татуированному плечу, как будто убивая комара, и почесался:

— У богатых свои причуды, Анварчик!

— Ну! Не говори… — фыркнул тот.

— Может, не успели, — продолжал размышлять Васильич. — А может, сами за «дипломатом» вернуться хотят…

В эту секунду в комнате для отдыха раздались выстрелы. Дверь с грохотом распахнулась, впуская пятерых парней, которые тут же открыли пальбу по сидящим у бассейна, а заодно и по плавающим в воде.

Стасик безжизненно скатился с дивана и раскинулся на полу. Не двигалась и ублажавшая Стасика проститутка. Это все, что Леонид Васильевич с Анваром успели увидеть напоследок через раскрытую дверь…

Музыка смолкла. Слышна была только непрерывная пальба.

Из парной вылетел Андрей Кириллович, в плавках, но с пистолетом в руке. Прежде чем с простреленной головой рухнуть в бассейн, он успел нажать курок. Хоть и страдал Кириллыч близорукостью, но в одного все же попал.

Сбитый с ног его пулей, парень выматерился и вскочил: все пятеро вломившихся в сауну были в бронежилетах, так что он отделался в худшем случае синяком на ребрах.

Вода покраснела, крики стихли. Спустя минуту раздалось еще несколько отдельных выстрелов, а затем пятеро молодых людей с незатейливой внешностью, пряча оружие под одежду, как ни в чем не бывало вышли из прочь.

Через некоторое время сюда нагрянет опергруппа и обнаружит девять плавающих в крови тел…

Пятиэтажная чебоксарская гостиница «Чувашия» была, наверное, не тем местом, где согласилась бы остановиться прежняя Сокольникова Рената Александровна. Ну а теперь девушка сочла «Чувашию» весьма уютным заведением. Мало того: им достался номер с телефоном. Это было уж совсем по-царски.

Разумеется, первым делом Рената заняла душ, а когда вышла, застала телохранителя крепко спящим и укоризненно покачала головой:

— Саш! Ты бы хоть разделся! Вот морока мне с тобой, в самом деле!

— Разбуди меня где-нибудь в шесть… — пробормотал он, просыпаясь и вяло привставая, чтобы она стянула с него пиджак и наконец дала ему покоя.

— Вот я думаю: что это за святой дух, которым ты питаешься?

— М-м-м…

— Понятно: этот стон у нас песней зовется…

Интересно, заметил он что-нибудь сегодня утром? Притворяется или действительно не помнит ее поцелуй? Он странный, с него станется…

Рената бесцельно походила по номеру, включила телевизор и, не найдя ничего для себя интересного, покосилась на спящего телохранителя. Боже, ну что ж такое?! Непреодолимое влечение к обслуге! Откуда это у нее?! Говорят, «утро вечера мудренее», а на поверку оказывается — нет.

Девушка села с краю застеленной казенным покрывалом кровати, посмотрела на Сашу. Он, по своему обыкновению, спал на животе, почти спрятав лицо в подушку. Рената погладила его по волосам, пепельно-русым и уже отросшим больше, чем нужно, за столько дней скитаний…

— Ты странный… — шепнула девушка и прилегла рядом с ним, положив его руку себе на талию. — Я таких еще не встречала. Ты самый лучший…

Он приоткрыл глаз, взглянул на нее через плечо:

— Ты что-то говорила?

Рената молчала и не шевелилась. Но все внутри нее переворачивалось — от его взгляда, пусть сонного, пусть равнодушного. Саша убрал руку с ее пояса, повернулся к ней, слегка потянувшись:

— Так что? — в глазах его мелькнула слабая улыбка.