Идите к черту - Александр Пантелеймонов

был опыт крушения камней и заваливания проходов, теперь нужно было всего лишь разбить пол, но мои попытки разбить металлическими стержнями, торчащими из крыльев, бетон не давали быстрых результатов. Несмотря на то, что я легко мог сломать ими стены. Разница в материале была наглядной, и на то, чтобы выдолбить проход, ушла бы целая вечность, пока я не заметил, что земля, осыпавшаяся из стен и пролежавшая здесь веками, не стала оседать. Немного покопавшись, мне удалось сделать куда-то ведущее отверстие в завале. Расширив его, я вылез в предполагаемое помещение и оказался на вершине насыпи с противоположной стороны от выхода на поверхность и ориентира на полу, ведущего обратно к станции.

Теперь можно было заняться случайной пленницей, поскольку на пути к своей свободе у нее был только я. Но она не торопилась выбраться из катакомб, и даже не пыталась сдвинуться с места. Прошло много времени, пока я ждал ее возвращения, поэтому мне пришлось вернуться и проверить ее состояние. Если бы она сломала или вывихнула ногу, когда падала, то вряд ли смогла так легко уснуть. Вернувшись, я решил обследовать ее комнату, а заодно заглянуть и в соседние помещения. Но не найдя ничего кроме хлама, которого здесь было предостаточно, я решил остаться возле шахты ведущей на улицу.

— Алия, ты все еще здесь? — на утро к нам пришел незваный гость. Мне было лень проверять соседние раскопки, чтобы столкнуться с еще одним охотником за сокровищами, создавая переполох среди местных. Поэтому, когда пришел посетитель, я решил скрыться в одной из необитаемых комнат, пока он не спустился, стараясь при этом создавать как можно меньше шума. — Только не надо ни каких сюрпризов, я только хочу убедиться, что с тобой ничего не случилось!… Алия?

— Пекур, я здесь! — из глубины послышался ее голос. Видимо, она уже проснулась, но не торопилась исследовать мой проход. Пока гость, судя по звуку шагов, какое-то время стоял в коридоре, осматриваясь в ее комнате, где моя пленница встретила меня в первый раз, и затем отправился по направлению звука. — Эй, кинь мне веревку, моя оборвалась!… Ты, Ты случайно никого там не встретил?

— Не-ет, хотя приходил гонец… А что мне будет за то, что я тебе помогу? — в мою схему шантажа вписался лишний персонаж, рушащий все планы получения хоть какой-то информации.

— Придурок! Мне некогда с тобой играться, либо помогай либо проваливай! Я и без тебя откопаюсь! — ее голос звучал напуганным по сравнению с вчерашними угрозами. И на месте парня я бы свалил куда подальше, вспоминая ее обещания.

— Ладно… ладно, — поворчав, он вернулся в комнату, немного покопался, а спустя еще минуть десять они были уже вдвоем. — Эти веревки довольно крепкие, как тебе удалось их порвать,… нашла что-то стоящее?

— Нет,… неважно. Не твоего ума дело! Ты чего приходил? Не видишь, со мной все в порядке! — ее тон переходил от неуверенного размышления к целенаправленному упреку. Они встали как раз у прохода, так что легко наблюдалось озабоченное выражение девушки, озирающейся по сторонам и пытающейся что-то высмотреть в темных проемах, в одном из которых находился я. — Хотя постой, что ты говорил про гонца? — ее выражение быстро сменилось на испуг, когда она заметила, что парень решил оставить ее одну.

— Гонец? Ах да,… но был проездом, совсем рано, встретился с нашим старостой, нес какую-то чушь, — русоволосый и крепкий парень с узкими чертами лица не торопился рассказывать подробности, явно желая остаться подольше. — Рассказывал, что граф отбился от сурийцев в «Верхнем». Да, почти без потерь против полтысячи воинов с катапультами.

— Олафу удалось? Так его же схватили? Или сюда прислали нового? — в голосе читалось неподдельное удивление, что заставило парня немного оживиться. Но меня больше удивляло то, что рядом с боевыми действиями они могли вести почти мирный образ жизни, как будто их это не касалось. — Кто-то опять нарушил уставы истинно верующих? — второй раз я слышу это название и оно явно имело силу в этом мире.

— Нет, все тот же граф Олаф, ему как-то удалось сбежать, и вот самое нелепое, что я услышал от гонца: говорят, ему на помощь пришел один из оставленных и сжег все на своем пути вместе с преследователями. Представляешь? — лицо парня было залито лучезарной улыбкой с горящими глазами, в то время как у смутившейся девушки гримаса застряла где-то между удивлением, отвращением и смехом. А мне еще раз захотелось вмазать Олафу за его вранье.

— Да ладно врать, за такую чепуху староста вышвырнул бы его прочь. Еще скажи, что к ним спустился Всевышний, — теперь это была насмешка, но в то же время что-то заставило ее обернуться и задуматься. — Оставленные? Пора бы перестать читать сказки, это все миф! — вполне уверенно, но вместе с тем настороженно и не поднимая голоса, отвечала она. Такое положение дел могло оправдывать графа, но было очевидно, что он многого не договаривал.

— Нет, нет, я не вру, честное слово, он немного выпил с Лихим, и все ему рассказал, — реакция парня выдавала его незрелость. Ему оставалось надеяться, что Алия не начнет пользоваться этим против него. — Конечно это все сказки, только буйство Семилапого недаром заставили людей покинуть южные широты, и кто знает, сколько еще осталось подобных, — а вот это уже было интересно, если кто-то кроме меня мог оказаться в таком же положении, то, по крайней мере, я мог узнать больше обо всей происходящей здесь чепухе.

— И ты поверил пьяным бредням? Семилапый? Это просто взбесившийся монстр, их полно бродит летом по округе, — девушка явно не давала ему одуматься. Любая другая уже была бы в объятиях своего спасителя, смеясь над его шутками, вместо того чтобы выставлять его идиотом. Ее оправдывало только то, что подтрунивание над ним оставалось только между ними.

— Но, но, я просто рассказал, что слышал, — святая простота, так она с тобой и согласилась. — Он даже описал внешность и сказал, что его зовут Иден и очень просил не спугнуть, если кто-то встретит что-то подобное. Да, точно, сурийцы выпотрошили ему брюхо, и за это он расправился с десятком их воинов.

— Ага, прямо с кишками наружу, ладно, ладно, проваливай… и передай Лихому, что у меня для него есть несколько мотков меди, — по ее лицу