Грибная история - Надежда Храмушина

под защитой леса, мы стали слабыми, не способными распознать зло. И оно пришло к нам и забрало нас. Но ты, моя девочка, будь храброй. Лес верит тебе, он поможет тебе. И прости нас, что мы оставляем тебя». Я вернулась в лес. Мне было тогда всего семь лет. Мне было тяжело, но рядом со мной был самый надёжный и верный друг, мой лес. Он помогал мне, он учил меня. Я никогда не чувствовала себя одинокой. Он надёжно укрывал меня своими руками-ветвями от всех невзгод и опасностей. Но у леса тоже была своя тайна. Лес тоже уходил, уходила его волшебная сущность, растворялась во времени, источалась, он уже не передавал своим молодым деревцам сокровенные пути к великой силе. Но эти сокровенные пути не исчезали, они оставались глубоко в корнях вековых деревьев, закрывая злу путь на землю. Лес шёл на это добровольно, он понял, что великая сила добра не должна быть случайно открыта людям, что такую силу может обратить во зло другая сила, которая вечно стремится к тёмной власти на земле. Я тебе это всё открыла для того, чтобы ты знала, что даже самые сильные и чистые сердца могут попасть под влияние хитрых и лукавых искусителей.

— Но разве мы попали под влияние этих искусителей? — Спросила я — Мы хотим уничтожить Вереду, которая и является тем самым злом, против которого всегда боролся лес.

— Ты знаешь, что такое Вереда? Это не зверь, не демон. Да, это зло. Но это зло создают сами люди. Они его питают, будят его, и потом сами погибают от него. Он никогда не питался кровью животных, это я тебе говорю, а я знаю, что говорю. Только человек способен вызвать Вереду на её кровавую охоту. Страх человеческий помог обрасти этой истории немыслимыми подробностями, которых никогда не было. Я тебе рассказала истинную историю. Вереду держит моё купно. А последняя из моего купна уже лежит над Вередой.

— Вера Петровна разве не является частью купна? Она не станет Губцом?

— Нет, она никогда не станет Губцом. Она так и не стала частью купна. Это будет бессмысленная жертва. Лес не примет её.

— И что же будет? Вереда начнёт расти и охотиться на людей? Её больше никто не будет сдерживать?

— Да, наша стража закончилась. Я заберу отсюда всех Губцов, и они, наконец, получат свой покой.

— Нет, мы всё равно попытаемся уничтожить Вереду.

— Как вы можете уничтожить то, что сами порождаете? Не тратьте свои силы. Это невозможно.

— Так помогите нам!

— Я не могу всех людей сделать добрыми.

— Но хотя бы помогите уничтожить то, что притягивает зло!

— А что притягивает зло? Кто это может знать?

Я не знала, что ей ответить. Сколько существует человек на земле, столько и идёт эта бесконечная война между добром и злом.

— Мы не сдадимся. — Сказала я — Даже если вы нам не поможете. Если не получится в этот раз, мы всё равно будем искать и пытаться снова и снова.

Симилия мне ничего не ответила. Её светлый образ растворился в воздухе, и воздух закачался, потревоженный лёгким ей исчезновением. Мои ноги снова почувствовали тепло солнечного дня, холод отпустил меня, и я очнулась на дороге рядом с Анфисой. Она смотрела на меня испуганно, прижав руки к груди. Увидев, что я смотрю на неё, она схватила меня за руку:

— Оля, ты вся побледнела, словно здесь было только твоё тело, а сама ты была далеко отсюда. Я так напугалась. И воздух вокруг тебя был холодный. Ты так долго стояла, больше часа. Что это?

— Я встречалась с Симилией.

— Встречалась с Симилией? Как это? Что она тебе сказала?

— Она сказала, что Вереду не убить. Вереда — это мы, люди. Зло, которое идёт от нас. И она не будет нам помогать. Она забирает с собой всех Губцов.

— И что нам теперь делать?

— То, что мы и собирались делать. Уничтожить Вереду.

Глава 6. Лес

Мы вернулись к дому. Во дворе сидели Вера Петровна, Пётр Рафимович, и их соседи, дядя Степан и тётя Гутя. Дядя Степан держал на руках маленького пушистого щенка. Тот грыз его руку, и смешно рычал.

— Добрый сторож будет, добрый. Вон его мать, весной, возле магазина, колесо у машины чуть не отгрызла, еле оттащили. Одно слово, служебная собака!

— Тоже мне, показатель! Колесо она отгрызла! Глупость это, а не служба! — Тётя Гутя недовольно посмотрела на дядю Степана — Только денег на его питание столько пойдёт, если аппетитом в мать будет. Видела я, какими кастрюлями Любка ей варит. На твою пенсию только собака и будет сыта, а ты траву щипать будешь.

— И буду! — Упрямо сказал дядя Степан — Зато спокойно спать будем, никто не полезет к нам, когда такая собачища во дворе будет бегать.

— А то к тебе сейчас лезут!

Увидев нас, дядя Степан похвастался:

— Вот, наш новый питомец! Хорош?

Мы с Анфисой подошли и начали гладить щенка. Шелковистая шерсть у него блестела на солнце, он пытался нас то укусить, то лизнуть. Его круглые пуговки-глаза озорно глядели на нас. Он даже несколько раз тявкнул.

— И как ты назвал своего грозного сторожа? — Спросила Анфиса.

— Брут.

— Ух ты! Серьёзной собаке — серьёзное имя. — Засмеялась Анфиса.

У меня в кармане зазвонил телефон, и я вышла из двора. Звонил Сакатов.

— Оля, мы выехали. Жди нас там. Потом вместе вернёмся.

— Если вернёмся! — Невесело усмехнулась я.

— А что случилось?

— Я с Симилией разговаривала. — Я пересказала ему наш разговор.

— А если это была не Симилия? Может, это Вереда. Специально тебе такое сказала, чтобы ты засомневалась. Оля, ну сама посуди, мы же уже уничтожали всяких злобных тварей. А тоже поначалу думали, что они бессмертные, и тоже не всегда были уверены, что победим. Но ведь побеждали! Отставить пораженческие настроения!

— Да нет у меня пораженческих настроений. — Вздохнула я — Просто грустно от того, что она не верит, что люди могут победить зло в себе.

— Так это у неё опыт такой плачевный. Видишь ли, она видела, как те, кто изначально были и чистыми сердцем, и добрыми, а вот попали под чары ведьмака. И лес не простил их, не дал им больше шанса исправиться, а сразу выгнал. У неё осталась детская травма на всю жизнь.

— Господи, Сакатов, психолог ты чёртов, хватит эти избитые фразы повторять! Всю жизнь родители воспитывали своих детей, и лупили их, и никто никогда не называл это