Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju

Снова Слизерин. Потому Невилл и помрачнел. Он давно перешагнул предубеждения и предрассудки по поводу факультетов, в конце концов, они дружили с Тео уже больше пяти лет, но он не мог не подумать о таком.

— Проклятье, — выругался Фогарти. — Я лично вздёрну Эвиркрича, если увижу его ещё раз с белыми шнурками.

— Ты думаешь, что это они? — скептически спросил Бут.

— Я думаю, что это Пожиратели, — сказал вдруг Забини. Он был мрачнее прочих. — Я уверен в этом. Скажи, Тео, ты же видел этого гриффиндорца?

Нотт медленно кивнул, не особо понимая, о чём речь.

— Вы все ринулись туда, сумасшедшие, а я послушал, что сказал Роди Ситон. Он в душе увидел лужу засохшей крови, и взломал чарами дверь кабинки. Мухаммад там провисел всю ночь, не иначе.

— Так и к чему ты клонишь? — нетерпеливо подбодрил его Невилл. Джинни уткнулась лбом в плечо Тео, а у того внутри всё похолодело.

Когда он увидел мальчишку, крови на полу не было. Директор Снейп мог легко убрать её чарами. Могло ли это быть не самоубийство?

— Крови на полу не было, — прошептал Тео. — Но это ни о чём не говорит. Может, Ситон наврал. Ничто не способно залечить раны трупа, а пацан висел целый, даром что задохнувшийся.

— Меня сейчас стошнит, — буркнул Гамп, отвернувшись.

— Я уверяю тебя, Нотт, кровь была. Роди не стал бы мне врать, — Забини сложил руки на груди. — Мы давно с ним имеем деловые отношения.

Разговор перешёл обратно на то, что оба студента были магглорождёнными. Конечно, они не были окаменены, но и до этого в Хогвартсе погибали студенты, некоторые из которых возвращались как призраки. Шестикурсники решили опросить призраков о том, как они погибли, что по мысли Теодора было бесполезной задачей, а когда все разошлись из башни префекта, задержавшийся Забини вернулся к столу, за который пересел Нотт, и наклонился над ним.

— Тео, послушай, — тихо прошептал он. — Я не вру тебе. Это Пожиратели, а если крови не было, то Снейп их покрывает. Они — отребье, убившие Гойла и убившие сотни людей по всем островам. Как ты не понимаешь!

— Что я должен понять, Блейз? — с горечью спросил Нотт, хватаясь за голову. — Даже если это они — что ты сделаешь? Сдашь их Снейпу? Да и как бы они проникли в гостиную Гриффиндора? Я не аврор и не следователь, чтобы делать такие предположения.

Глаза Блейза засверкали, будто бы он придумал что-то гениальное.

— Я уверяю тебя, что Реза был поранен, — хлопнул он по столу. — Его тело всё ещё в замке, и мы можем его осмотреть.

Нотта передёрнуло от этой идеи.

— Зачем? — спросил он.

— Я хочу, чтобы ты поверил мне. И хочу увериться сам, — просто ответил Забини.

В его голове сквозило стремление к каким-то неуместным приключениям, словно бы в беззаботном детстве.

Это было удивительно… чарующе. Дуэль взглядов длилась несколько ещё секунд — и Тео, тяжело вздохнув, поднялся, стряхнув из рукава в ладонь палочку из вишнёвого дерева.

* * *

— Алахомора! — тихо произнёс вербальную формулу Забини.

У них не было третьего дара Смерти, чтобы совершенно спрятаться от любого наблюдателя — но у них был доступ к карте, которую Невилл оставил у Нотта, позабыв за волнениями деактивировать магический контур. Тео приходилось делать усилие, чтобы сосредотачиваться не на магических рунах, сиянии пропитки и всполохах чар, а на том, что именно в темноте «показывала» карта.

В настоящий момент она «показывала», что в Больничном крыле находится только пара студентов, лежащих на койках после получения ожогов у Слагхорна. Им требовалось прошмыгнуть до коридора, где была дверь в личные комнаты, что занимала мадам Помфри, и покойницкую (которая так и была обозначена на карте. Кто бы её не делал, они явно не чурались таких откровенных названий).

Самой Помфри в замке не было, что значило, что вернуться она могла в любой момент.

Замок издал негромкий щелчок. Блейз потянул ручку на себя. В одной точке с ними был Полный монах, но едва ли приведения волновали двоих слизеринцев.

— Соппоро! Соппоро! — шепнул Тео. Светлые облачка мгновенно влетели в глаза двоих перемотанных бинтами мальчишек-первокурсников, которые болтали из своих кроватей, и они уснули, не успев даже понять, что кто-то проник в залу.

Крадущейся походкой юноши преодолели долгий коридор, заставленный кроватями по оба бока. Некоторые пустые кровати были отделены ширмами; та, на которую в сентябре положили разбившегося мальчишку-первокурсника, сверкала свежим хрустящим бельём.

Они прошмыгнули дверь апотекарий, где виднелись многочисленные склянки и фиалы, и камин в торцевой части залы, и свернули в коридор к жилым комнатам медиведьмы. Сами они были им не интересны, но интерес представляла мертвецкая.

Дверь в неё была закрыта ещё одним заклинанием. Нотт вдруг вспомнил, как ужасно выглядели инфери в воде того пещерного озера в Корнуолле, куда они ещё в апреле проникли с Дамблдором. Тогда живым.

Тео наложил на себя и на Блейза согревающие чары, едва они переступили порог двери. Холод, предназначенный для хранения тел, заставлял ёжиться, а изо рта при каждом выдохе шёл пар.

Мальчик лежал, накрытый белой тканью савана, как почему-то сразу определил Тео, в углу. Все прочие каменные столы в этой тёмной комнате были пусты. Блейз ступил вперёд, освещая путь Люмосом, и на его лице ликование от приключения сменялось брезгливым испугом. Они не спрашивали друг друга, боится ли кто-нибудь из них. Конечно, каждому было не по себе, но им обоим было уже не двенадцать лет, чтобы испачкать штаны от страха.

— Вингардиум Левиоса, — прошептал Тео. Белая ткань тут же воспарила вверх, не меняя своего положения. Тёмное, покрытое какими-то отметинами тело скончавшегося накануне мальчика, предстало перед ними. Тёмная кожа искажённого судорогой лица, сведённые навеки в каменной хватке пальцы… это было тяжёлое, устрашающее зрелище.

В тот миг Тео подумал, что не мог бы утверждать, что любой шум не заставил бы его испугаться.

— И что? — хрипло прошептал он, сглотнув слюну. Блейз был растерян.

Будто бы разбуженный словами Тео, он сделал шаг, другой, и обошёл стол по кругу. Реза Мохаммад был точно мёртв и никаких следов магии не было на нём.

— Ты убедился? — шикнул Нотт. Вся эта затея тут же стала казаться ему бессмысленной и противной. Ему самому стало противно от себя.

— Мобиликорпус, — ответил вместо того Блейз, перекатив шарик Люмоса на ладонь. С отвратительным хрустом, от которого Тео сжал скулы, правая нога тела чуть сместилась вбок. — Вот!

Он указал пальцем на бедро — там действительно