Дмитрий Корбов - Чекисты рассказывают. Книга 6-я

— А я, — Рабцевич вздыхает, — я землю люблю... — Он радостно смотрит на немца, и вдруг его лицо уплывает, размазывается, и он видит перед собой Линке. — Вот чудеса! Так это же Карл!

Линке что-то говорит.

Рабцевич открывает глаза. Перед ним действительно стоит сияющий Линке. В руках охапка свертков.

— Спишь?.. А я тут сухой паек получил... Завтра в шесть часов утра ту-ту, поеду в Москву! Ха! Вставай, провожаться будем!

6 ноября 1944 года в «Правде» был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года. В нем говорилось:

«За образцовое выполнение специальных заданий в тылу противника и проявленные при этом отвагу и геройство присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»...

Далее следовали фамилии награжденных, среди них Александр Маркович Рабцевич.

Стали поступать поздравления. Их было много.

В конце мая сорок пятого года его поздравил Линке. Рабцевич взял конверт в руки. Знакомый почерк. Радостно забилось сердце. «Жив!»

Оказалось, после приезда в Москву в июне сорок четвертого Карл Карлович получил новое задание: его направили на территорию Словакии, охваченную антифашистским восстанием. Там пробыл семь месяцев. Был ранен. Сейчас вновь в Москве, но чувствует, что пробудет в столице недолго, готовится к отъезду...

Так оно и вышло: вскоре Линке уехал в Германию, где принял активное участие в создании государства трудящихся на немецкой земле, став одним из первых его генералов...

Впоследствии министр Национальной обороны ГДР товарищ Гейнц Гофман скажет о нем:

«После освобождения Германии он отдал весь свой большой опыт социалистическому строительству, усилению и укреплению рабоче-крестьянских сил. Его имя неразрывно связано со строительством вооруженных сил, особенно с созданием и развитием национальной армии Германской Демократической Республики».

Рабцевич надеялся увидеться со своим бывшим комиссаром, строил планы... Но встрече этой состояться было не суждено...

СЕРГЕЙ АНАНЬИН

ПОДВИГ КОМСОМОЛЬЦА

Тринадцатого июня 1942 года, в субботу, в пионерском саду на проспекте Революции, главной улице старинного города Воронежа, было полным-полно ребятишек.

Было...

Около семи вечера к городу прорвался фашистский бомбардировщик — линия фронта проходила в ста пятидесяти километрах в Курской области. Черные, свистящие и визжащие бомбы посыпались на малышей. Качнулись, брызнув оконными стеклами, тяжелые каменные дома, с трех сторон окружавшие сад.

Медленно опускалась вскинутая в небо земля, обломки растерзанных яблонь, груш, обуглившиеся ветки сирени и еще что-то окровавленное. Люди плача шагали по перекопанной бомбами земле — не наступить бы невзначай. И опять сильные взрывы неподалеку, в зоопарке, также заполненном ребятишками...

Подавленные увиденным, молча сидели в Брикманском саду, что недалеко от их домов, Костя Феоктистов и Валя Выприцкий. Валя — русый, голубоглазый, выше Кости почти на голову, в мае ему исполнилось восемнадцать. Он закончил школу в прошлом году, а Костя две недели назад.

— Не верится, — взволнованно говорил Костя, — что это мог сделать человек! Да люди ли фашисты! Значит, правда, что они уничтожают даже маленьких детей, ведут войну на истребление советских людей!

— А ты в этом сомневался?

— Сомневался — не то слово. Не знаю, как яснее высказать. Воспитали нас такими, что ли, но ни ты, ни я, вообще ни один советский человек и в мыслях не допускает, чтобы нам захватывать чужие земли да еще убивать людей. Когда мы с мамой получили похоронку на брата, Бориса, — ты знаешь, он закончил Сумское артиллерийское училище за несколько дней до войны, — я считал, что он погиб, так сказать, в честном бою, что ли. А сейчас думаю, а может, он был только ранен? А когда наши были вынуждены отступить — это было где-то в районе Минска, подошел к Борису гитлеровец, вытащил пистолет и спокойно пристрелил. И Бориса и других раненых. Сбросили же сегодня бомбы на малышей, хотя летчик видел, что здесь нет ни промышленных предприятий, ни железнодорожных станций.

— Наш командир истребительного батальона Антон Иванович Башта знакомил нас с «Памяткой немецкому солдату», — сказал Валя. — Ничего человеческого в ней не найдешь. Гитлер требует от своих офицеров и солдат, — я запомнил это дословно, — чтобы каждый для своей личной славы убил ровно сто русских, все равно, женщина это или старик, девочка или мальчик. Памятка призывает уничтожить в себе жалость и сострадание и не думать: за всех думает фюрер. В одном из выступлений Гитлер призвал «истребить слявянские народы — русских, поляков, чехов, словаков, болгар, украинцев, белорусов». И еще Гитлер цинично заявил: «Мы варвары, и мы хотим быть варварами. Это — почетное звание». А ты прав: раненых они добивают. Сам видел...

— Сам? Где ты мог видеть? Ты что-то скрываешь. Куда ты исчезал в конце прошлого года и этой весной? Скажи. Или не доверяешь? Боишься, проговорюсь?

— Да из тебя слова не выколотишь! Верю тебе, как себе, а сказать пока не имею права. Не обижайся. И извини: мне надо в батальон.

В этот же вечер Костя повидал друзей — Бориса Сухоедова, Виктора Козлова и Бориса Лачинова. Говорили все о том же: что делать? В армию шестнадцатилетних не берут, в истребительный батальон тоже. Позавидовали Вале Выприцкому — и постарше, и рослый.

— Что же мне делать, Валя? — спросил Костя, когда они встретились на другой день. — Тебе хорошо — нашел свое место: мечтал стать военным и вот стал бойцом истребительного батальона. Я не могу оставаться в стороне. Брат погиб, отец на фронте, все воюют, а я?..

В голосе Кости чувствовалось такое отчаяние, что Вале стало жалко друга.

— Поклянись, что никому ни слова...

— Клянусь!

И Валя поделился своей тайной.

Когда напали фашисты, он кинулся в военкомат, но там отказали — возраст непризывной. Пошел в управление НКВД. Упросил взять разведчиком. Прошел специальную подготовку и в составе разведывательно-диверсионной группы был направлен на Украину, в Ворошиловградскую область. Матери сказал, что едет в военное училище. Вернулся через месяц, в декабре 1941 года. Опять учеба, прыжки с парашютом, и в апреле 1942 года опять в разведку на Украину.

— Значит, можно и мне попытаться? — обрадовался Костя.

— Я тебе ничего не говорил. Не забывай о клятве. Постарайся в управлении НКВД попасть к красивой черноволосой девушке Рае Соболь или к Юрову.

Костя попал к капитану государственной безопасности Василию Васильевичу Юрову.