За тридевять земель - Kancstc

И они пошли на эти огни. Вскоре показался частокол, огораживающий довольно большую площадь, на многих кольях были насажены человеческие черепа и смотрели в сторону леса горящими глазами. В частоколе имелись ворота. Ну как ворота? Просто проём, через который мог свободно пройти если не танк, то БТР, а колья по бокам от него были существенно толще и выше прочих (метра полтора в поперечнике и под четыре высотой) и на них были насажены совсем уж великанские черепа. Эти не только светили глазами, но и зубами пощёлкивали.

Внутри никакой избушки на курьих ножках не обнаружилось. Изба, огроменная, срубленная из тех елей, что росли в этом лесу, с окнами, с крыльцом, всё как положено. И труба, но по летнему времени не топится. У крыльца стояла относительно новая БРДМ-2, причём с полным комплектом вооружения, за домом проглядывали огороды с парниками. Причём кроме кабачков и капусты там были и грядки с грибами, но вот с какими разглядеть не удалось. Да ребята и не особо старались.

Путники, держась для смелости за руки, подошли к двери, постучали.

— Ну и кого тут черти ко мне загнали? — раздался изнутри вредный старушечий голос.

— Не черти, хозяйка, нужда, — ответил Ваня.

— Это ж за какой нуждой ты досюда дотащился? Да ты не стой там, как неродной, заходи. Чего через дверь-то кричать?

Дверь при этом сама открылась. Дверь эта шириной чуть меньше метра и толщиной сантиметров в двадцать была вытесана из единой доски и что-то подсказывало Ване, что без разрешения хозяйки пройти в эту дверь не выйдет.

Внутри обнаружилась огромная… Нет! ОГРОМНАЯ русская печь с устьем метра в два шириной и высотой, причём печь явно современной конструкции, о чём говорили панорамные дверцы со стеклом прямо под устьем. Дверцы тоже размеров соответствующих. Сбоку возле печи стоял огромный стол, за которым и сидела хозяйка — древняя, но бодрая старуха в чёрной бандане и джинсовой куртке. И в очках, читала какую-то газету. Оглядев вошедших критическим взглядом она каким-то обречённым голосом произнесла:

— Ну и нихрена же себе! Дожила, называется! Теперь сюда на медовый месяц развеяться ездят. То ли народец окрутел сверх меры, то ли одурел в корягу.

Тут Ваня позволил себе нервный смешок:

— Нет, бабушка, не медовый месяц мы справляем. Мне комплекта для медового месяца не хватает.

Поглядев на него поверх очков скептическим взглядом бабка спросила:

— А ты ничего, губа не дура. А ты, девка, куда смотришь? Да только чего с тебя взять? Ты ж существо подневольное.

Тут слово взяла Ильмера:

— Бабушка! Мы же только с дороги! Весь день в лодке плыли, а как вылезли, смотрим — что-то в лесу творится. Пошли посмотреть, а тут вы. Вы бы нас хоть чаем напоили, мы посидим, дух переведём и всё-всё вам расскажем. Мы издали идём, много повидали, может что ценное и скажем.

— Иш ты! И вежеству выучилась, и торговаться научилась. Ладно, будь по твоему. Щи из вас сварить я всегда успею. Эй Тихон!

На зов из-за печки вылез домовой. Весь такой кряжистый, всклокоченный, в бараньей безрукавке, вывернутой мехом наружу. Но при том ухоженный, рубаха и штаны с вышивкой, а борода заплетена в косу до пупа.

— Чего изволишь, хозяйка?

— Ты эта, истопи их в баньке… Ой… склероз… — махнула перед носом рукой. — Истопи для них баньку, обычную, нормально истопи, они мне пока живыми нужны. А вы тут не стойте как два пня стоеросовых, пока он баньку готовит, чайку хлебните, может чего умного и скажете. Вот, кстати, ко мне зашли без страха, по правилам, домового не испугались. Знать, чего-то знаете.

— А кто не знает, сюда не дойдёт, — парировал Ваня, усаживая сначала мавку, потом и сам сел.

— О, какой! И цену себе знает. Ну говори тогда, откуда родом, зачем идёшь? Пошто с собой девку лесную тащишь? И как вообще сюда забрался?

Ваня принялся рассказывать, но довольно быстро бабка его перебила:

— Погодь, погодь! Ты, значит, с Лесного техникума?

— Да, мы оттуда, — согласился Ваня. — А вы, значит, старшая сестра той Яги, которая у нас преподаёт?

— Точно, сетрёнка моя там учительствует. Только чего-то последнее время не пишет совсем. Если вдруг, неожиданно, назад вернётесь, скажите ей, что если и дальше будет обо мне забывать, сама к вам заявлюсь, отшлёпаю её, как в детстве. Ну ладно, рассказывай тогда, что там у вас и как? И как ты эту гадюку поймал?

— Это не он меня поймал! — возмутилась мавка. — Это я на него зарок бросила! А там из Ирия вмешались и что-то как-то переделали. А что и как никто понять не может.

— Да? — спросила местная Яга, больше саму себя. — Ну-ка, встали рядком, погляжу.

Молодые люди встали посреди избы и бабка несколько раз обошла их по кругу и при этом что-то бормотала. Но не заговоры и заклинания, всё больше ругалась на многих древних языках. Наконец выдала вердикт:

— Вот уж точно! Те, что там наверху происходят от ящера. Только не от того, что там, — она ткнула указательным пальцем вниз, — а от долбоящера! Это ж надо такое соорудить! Хоть бы Ладу с Макошью позвали, Велеса на худой конец. Нет, всё своими кривыми лапами… Хотя… вот волосатый-то как раз свою лапку прикладывал, совсем недавно, без того вам бы стало совсем кисло. Но вот что странно… Вы это и сами как-то переделывали. Даже более-менее вменяемо. Расскажете, что и как делали?

— Да вроде, ничего, — удивился Ваня, но тут появился домовой с сообщением, что баня готова.

— Ну идите, косточки распарьте, да и мясцо помягче будет, а то с дороги, почитай, одни жилы. Только давай я, дриада ты наша северная, сниму с тебя эту ниточку…

— Не надо, бабушка! — испуганно воскликнула Ильмера, прижимая к груди правую руку и прикрывая запястье, куда теперь шла нить того, что изначально было зароком, ладошкой.

На это старшая Яга искренне удивилась:

— О как! И правда сама не хочешь?

— Не хочу!

— Ладно, идите в баню, а я тут посижу, подумаю.

Вопреки опасениям молодёжи, банька оказалась уютненькой, чистенькой, натоплена была жарко, а дверь парной открывалась в небольшую искусственную заводь с ледяной речной водой, куда они с радостным визгом прыгали. Визжала, правда,