Василий Немирович-Данченко - Суд людской

— За наше рабство? — спросил его Ибраим.

— У них нет его для нас.

— Мы предпочитаем остаться свободными горными орлами; лучше тощать на наших скалах, чем жиреть в их хлевах и закутах. Нам нужна наша воля, как коршуну нужен простор, как ветру — ущелья, через которые он пролетает, что… говорит Курбан-Ага в своё оправдание ли он?[3]

Из судей встал седой старый лезгин… Его приняли в джигиты, потому что, по обету, он должен был умереть в бою с неверными.

— Курбан-Ага! Во имя Аллаха, скажи нам, клялся ли ты на Коране служить им… гяурам?

— Да, клялся…

Старик сел и задумался… Остальные молчали тоже. Седой лезгин заговорил опять.

— Он изменник, потому что служит русским… Но если бы он не служил им, он был бы тоже изменником, ибо он клялся на Коране и призывал священное имя пророка… Как выйти из этого?..

— Позволено ли будет мне, младшему между вами, подать своё мнение? — тихо спросил, наклоня голову, кабардинский князь.

— Говори, сын мой.

Хатхуа положил руку на плечо Курбан-Аге.

— Во имя Аллаха и пророка его Магомета требую для моего и нашего общего врага Божьего суда!..

Одобрительный ропот пронёсся по собранию…

Лица судей просветлели…

— Божий суд… Божий суд…

Оглядев всех и убедясь, что таково общее мнение, Хатхуа вынул кинжал и бросил его на землю, снял пистолеты и с ними сделал тоже и подошёл опять к Курбан-Аге.

— Курбан-Ага, вызываю тебя на Божий суд… Да даст Аллах победу тому, кто прав, и да уничтожит виновного… Прости мне смерть твою, как я вперёд от всего сердца прощаю тебе свою.

Курбан-Ага подал ему руку.

Они быстро обнялись.

— Да будет, да будет, да будет! — крикнули хором присутствовавшие.

Теперь Курбан-Агу и князя Хатхуа развели в разные стороны…

1902

Примечания

1

Так суждено!

2

Аманат — заложник. Таких брали из влиятельных семей, чтобы народ не подымался против владычества русских.

3

Часть предложения пропущена из-за дефекта сканирования.