Эрл Гарднер - Оскал гориллы

– А как это можно квалифицировать с точки зрения закона? – спросила Делла Стрит. – Можно это представить как добросовестное заблуждение?

– Ты имеешь в виду письма Эддикса?

– Да.

Мейсон улыбнулся:

– Дорогая моя Делла. Ты позволяешь себе посягнуть на прерогативы защиты в процессе «Кемптон против Эддикса». Что касается того, как этот случай можно квалифицировать с точки зрения закона, то пусть уж они сами доведут тяжбу до конца; а вот что касается некоторых подробностей дела, то они меня весьма заинтересовали. И мне очень хотелось бы знать, почему мистеру Фэллону так нужны дневники Элен Кэдмас.

– Ну, он, конечно, не признается, – сказала Делла Стрит, – что его в первую очередь интересуют дневники. Ему просто хотелось бы получить личные вещи, оставшиеся после – я опять цитирую – «бедной, несчастной девочки».

– Ах ты Боже мой! – сказал Мейсон.

– Так что? – спросила она. – Ты примешь мистера Фэллона, или будешь дожидаться, пока он протрет дыру в ковре у нас в приемной, расхаживая взад-вперед?

– Я приму его, – ответил Мейсон, – но мистер Фэллон, который, очевидно, является не только напыщенным ничтожеством, но и скверным актером, должен увидеть нас во всей красе, Делла. Он, вероятно, привык иметь дело с самодовольными юристами, улаживающими делишки мистера Эддикса и дающими ему советы, как превратить доход в капитал, уплатив как можно меньше налогов. Я думаю, что как раз сейчас мистер Фэллон начинает постепенно осознавать, что столкнулся с совершенно другой породой кошек, с этими словами Мейсон достал из шкафа свою шляпу, подошел к бюсту Блэкстоуна и, лихо заломив ее, водрузил ему на голову. – А теперь, Делла, ты можешь пригласить ко мне мистера Натана Фэллона.

Делла Стрит улыбнулась эксцентричному поступку Мейсона и поспешила в приемную. Вернулась она оттуда вместе с человеком, которого назвала оловянным долларом.

У Натана Фэллона был огромный выпуклый лоб, маленький курносый нос, на котором сидели очки с толстыми стеклами без оправы, и большой улыбающийся рот, придававший лицу дружелюбное, хотя и несколько заискивающее выражение. На макушке у него была лысина, да и надо лбом волосы заметно поредели, зато оставшиеся он отрастил насколько это только было возможно и зачесывал снизу вверх, закрепляя лаком, чтобы лысина блестела не так ярко.

– Мистер Мейсон! – воскликнул он. – Мистер Перри Мейсон! Я просто не в состоянии выразить все мое удовольствие от личного знакомства с вами. Я ваш искренний и давний поклонник. Я следил за отчетами в прессе о ваших судебных триумфах. Я уже давно решил, что если вдруг окажусь в каком-нибудь затруднительном положении, то обращусь за помощью именно к вам.

– Отлично, – сказал Мейсон, пожимая ему руку и незаметно подмигивая Делле Стрит. – Стало быть, насколько я понял, вы попали в затруднительное положение?

– Нет, нет, нет, отнюдь! Ну что вы, дорогой мой мистер Мейсон! Я боюсь, вы меня не так поняли. Со мной все в полном порядке.

– О, прошу прощения, – сказал Мейсон, – значит, я просто неверно вас понял. Садитесь!

Мейсон уселся за большим столом. Делла Стрит, с блокнотом наготове, заняла свое место.

– О, дорогой мой мистер Мейсон, я просто не могу выразить мои чувства от встречи с вами и с вашей прелестной секретаршей – мисс Стрит! Это подлинное удовольствие – видеть ее очаровательную фигуру.

– От ваших слов может создаться впечатление, что она раздета догола, – произнес Мейсон.

– О, нет, нет! Ну что вы, дорогой мой мистер Мейсон! Ну что вы, ради Бога!

Делла Стрит, оторвавшись от своего блокнота, бросила на него озорной взгляд.

Фэллон поспешил оправдаться:

– Я всего лишь имел в виду, что раньше только читал о ней и она была для меня чем-то неосязаемым, неопределенным. А теперь она стала для меня вполне определенной и очень даже осязаемой.

– И к тому же, – добавил Мейсон, – готовой застенографировать ваше обращение, чтобы зарегистрировать его по всей форме, как это полагается в нашем офисе.

– Да, да, конечно! Извините меня, мистер Мейсон! Разумеется, я понимаю, насколько ценно ваше время. Я и сам отношусь к тем, кто привык брать быка за рога.

– Вот и давайте.

– Я компаньон Бенджамина Эддикса и, как это ни странно, к тому же еще и родственник Элен Кздмас.

– И кем же вы ей приходитесь? – поинтересовался Мейсон.

– О, вообще-то я довольно дальний ее родственник, но она всегда называла меня дядюшкой. Это я помог ей получить место у Бенни.

– У Бенни? – переспросил Мейсон.

– Прошу прощения, у Бенджамина Эддикса. Мы называем его обычно Бенни.

– Понятно.

– Бедняжка Элен, милая моя девочка. Представить не могу, что заставило ее пойти на это, да еще совершить все столь ужасным способом. Ведь даже если она и решила покончить с собой, то намного проще было бы принять смертельную дозу снотворного, и не только намного проще, но и... позвольте мне говорить откровенно, мистер Мейсон, намного приличней.

– Я полагаю, – заметил Мейсон, – когда девушка находит свои жизненные проблемы непереносимыми и решает уйти в вечность, она менее всего озабочена приличиями.

– Да, да, конечно. Я понимаю, понимаю. Бедняжка. Я лично все это прекрасно понимаю, и тем не менее, мистер Мейсон, едва ли можно было совершить это более... если позволите мне так выразиться, более неподходящим способом.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, поднялась вся эта газетная шумиха, у Бенни – Бенджамина Эддикса – было много неприятностей, вот что я имею в виду. Мистер Эддикс был к ней очень привязан. Как к своей служащей, вы понимаете меня, мистер Мейсон, только как к своей служащей. Он сделал бы все возможное, чтобы облегчить ее страдания, если бы он, конечно, знал о них. Мне кажется, я могу заверить вас со всей определенностью, что если бы проблемы несчастной девушки были хоть каким-то образом связаны с деньгами, то мистер Эддикс сделал бы все возможное, оказал бы любую необходимую помощь...

– А в чем заключались проблемы? – спросил Мейсон.

Фэллон развел толстыми короткими руками:

– Я и сам этим озадачен, мистер Мейсон. Не могу вам сказать ничего определенного, Я просто не знаю.

– Она ни с кем не делилась своими переживаниями?

– Делилась, мистер Мейсон. Она делилась ими со мной, а я, к несчастью, не отнесся к этому достаточно серьезно. Мне казалось, что это всего лишь обычные женские разговоры, навеянные минутой уныния. Она говорила мне, что порой не в силах выносить груз возложенной на нее огромной ответственности, что часто жизнь становится для нее непереносимой, что она...

– О какой ответственности шла речь?

– Она не сказала мне, мистер Мейсон. К сожалению, я вынужден признать, что не сумел приободрить девушку. Я... Но в конце концов, к чему теперь об этом. Все уже в прошлом, и ничего нельзя изменить. Не смею больше отнимать ваше драгоценное время. Я, собственно, вот по какому поводу: сегодня утром я с удивлением прочел в газете, что вы купили личные вещи Элен. Я даже понятия не имел, что они где-то хранятся. Как ее ближайший родственник...