Анатолий Минский - Князь без княжества

Алекс грустно улыбнулся.

– Рассчитываю выжить, моя княгиня.

– Господи... Зачем к Ванджелису?

– Ты прекрасно меня знаешь. Есть долг, его невозможно ни отдать, ни отработать, ни искупить. Долг благородного перед Родиной. И это не просто слова, дорогая. Это – основа меня. Я испугался препятствий и прыгнул в кусты. Каюсь – не сразу осознал, что поступил бесчестно.

– Но Ванджелис...

– Законный император. А меня никто с имперской службы не отпускал. Сначала я наведаюсь к нему и кое-что предложу. Если он сохранил хоть толику рассудительности – послушается. В противном случае я выхожу в отставку и предлагаю программу реформ герцогам, имеющим доступ к ресурсам и выход к морю. Сначала Винзору, потом Мейкдону.

– Вслушайся сам в эти фамилии: Ванджелис, Винзор, Мейкдон... Ты убивал или пытался убить представителей их семей. Винзор совсем ребенок.

– Есть регент, его дядюшка, – Алекс напряг память и уточнил. – Да, именно сына регента мы уложили в ночь переворота.

– Замечательная основа для знакомства, – Иана подавленно замолчала. Оказывается, уже все продумано, сверстаны планы, и только ее с ребенком в этих планах нет. – Ты стал совсем другим. Как сам говорил – счетоводом.

– Увы. Приходится взрослеть, воробушек. Раньше жизнь была проще: отвага, доблесть шпага, от оружейных мануфактур требовалось только дать нам добрые шпаги и крылья. В книгах того мира я прочитал главное, о чем только смутно догадывался. Армия – лишь лез-вис клинка, все остальное не менее важное... – он запнулся, потом несвязно продолжил: – Вот дирижабль. Я его захватил, скажу честно, безрассудной удалью, мог и погибнуть. Положа руку на сердце – скорее должен был погибнуть. А если бы ламбрийцы прислали к нам сотню воздушных кораблей? С обычными, не очень героическими воинами, но у них много винтовок и много патронов... Исход войны решили бы заводчики, сумевшие дать много оружия. И правители, нашедшие деньги на его оплату.

– Большинство золотых жил в Икарии, – осторожно вставила Иана.

– Да. Старые императоры, да и новый, полагаю, тоже, этим успокаиваются. А ведь золото – просто символ. Им не выстрелишь, его не съешь. Представь, пушечная мануфактура может сделать сто пушек и ни одной больше, а золота добыли втрое больше. Значит, пушка будет стоить не тридцать, а девяносто гулдов! Долго объяснять, хотел сказать другое, почему я сам уподобился счетоводу. Когда наши герцоги, графы и маркизы вкладывают золото в заводы, они хоть в мизерной мере помнят о правилах чести. В том мире... Я сам не поверил! В том мире вообще все ради золота.

Не только война. Они готовы на любую подлость. Так нельзя. Дорогая, в бою между шпагой и счетной машинкой побеждает последняя. Я обязан убедить весь мир: этим оружием тоже нужно воевать достойно.

Иана поняла невысказанное. Муж против бесчестных счетоводов. Собирается сам стать счетоводом и показать образчик морали. Непонятно лишь, сам он до этого дошел, или его подтолкнула женщина с двуцветными волосами.

Алекс настолько отвергал саму возможность романа с иномирянкой, что не воспринимал всерьез беспокойство супруги.

– Хелена – всего-навсего студиозус экономического университета. Но училась в том мире! Она знает о хозяйствовании больше, чем все ученые мужи Ламбрии, вместе взятые. Так как мы теперь отлучены от библиотеки, – он чуть замешкался, сдержавшись от упрека, что нежелательный контакт Ианы с Хеленой вынудил монахов на жесткую меру. – Без библиотеки она – основной источник наших знаний. И записи.

– То есть постороннюю... женщину, – у Ианы чуть не сорвалось с губ другое слово, грубое, – ты берешь с собой. А меня бросаешь одну с ребенком.

Она сознательно проигнорировала уверения, что после перевала троица разделится. Это – только слова. Их цена, увы, известна.

– Хелена должна составить программу, как обогнать Ламбрию. А мы с Гораном со шпагами в руках пробьем дорогу этой программе. Что тебе не ясно?

Главное неясно. Если ты обещал, что мы всегда будем вместе, почему меня бросаешь? Ради призрачного блага империи? Пожалеешь...

– Как считаешь нужным, муж.

– Ты у меня самая... Вы обе у меня самые славные!

Он не уловил фальши в ее покорных словах. Ни в этот день, ни в последующие. И когда прощался, оставив почти весь золотой запас, хоть монахи с троих, даже и четверых, считая Айну, не взяли ни арги. Все время радовался – его жена понимает, как важно дело для настоящего мужчины. Большое дело, государственное.

Возможно, его просветил бы Горан, всегда настораживавшийся от излишней женской покладистости. Но у обремененного печальным опытом тея появился другой предмет для наблюдений. Он начал неровно дышать к Хелене.

Когда Алекс впервые поддел товарища, тот чуть не вызвал ученика на дуэль, потом намял бока на тренировке. Наконец, признался – да. Вдобавок, похоже, без взаимности. Девушка со странными волосами сочла Горана брутальным дикарем. Гораздо благосклоннее относилась к князю, но уважала его семейный очаг. Вдобавок – на полголовы выше, что смешило Алекса и жутко раздражало поклонника иномирянки.

В палатке на перевале они спали втроем – походные условия тут же отменили многие правила. Хорошо, что Иана не знает!

Перед отходом ко сну Алекс вытащил тонкую бечеву и привязал к ней блестящий камушек с дырочкой, девушке велел смотреть внимательно, а спутнику – не шевелиться и помалкивать. После нескольких манипуляций и достаточно простых фраз Хелена застыла. Рот с пухлыми губами приоткрылся, из уголка неприятно капнула слюна.

Горан возмущенно зашевелился, Алекс показал ему кулак.

Начались вопросы, намного превосходящие по сложности те, что ей гуру задавал в первый день иммиграции. На некоторые из них она отвечала довольно энергично. Но, увы, часть слов была на совершенно непонятном для теев языке. Другие – на ломаном наречии Икарии.

– Вы меня гипнотизировали? – раздраженно бросила женщина, даже не подозревавшая о сокровищах своей памяти.

Приведя ее в чувство, Алекс не стал скрывать, что старательно покопался в мозгах спутницы.

– Да. И задал много вопросов. Не волнуйтесь, ничего личного, слово чести. Горан подтвердит.

Тот энергично кивнул головой, преданно глядя на выведенную из прострации девушку.

– Горан, что ты понял из фразы про автоматику?

– Не много. Но принцип – ясен. Их мастеровые сверлят дырку в канале ствола, часть газов от взрыва пороха не на пулю давит, а заставляет работать какой-то хитрый механизм, передергивающий затвор вместо стрелка. Здорово! У нас никто не додумался.

– И Джива не сообразил ее расспросить под гипнозом.