Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

– Пятьдесят, – предположил Мбежане. – Слишком много.

– Жаль, что я бросил ружье, – сказал Шон.

– Не бросил бы, они были бы сейчас гораздо ближе. А одно ружье против пятидесяти…

Мбежане не закончил.

– Хорошо, бежим дальше, – сказал Шон.

– Нужно еще отдохнуть. Мы в последний раз останавливаемся перед наступлением темноты.

Дыхание выровнялось. Шон прислушался к себе – ноги слегка ныли, но пройдет еще несколько часов, прежде чем он по-настоящему устанет. Он собрал в горле густой липкий комок слизи и выплюнул его на траву. Хотелось пить, но он знал, что это было бы пагубной глупостью.

– О! – воскликнул Мбежане. – Они нас увидели.

– Откуда ты знаешь? – спросил Шон.

– Смотри, они посылают преследователей.

От переднего конца линии отделились три черные точки и двинулись вперед.

– Что это значит?

Шон тревожно почесал нос. Он впервые ощутил страх преследуемого, уязвимого, безоружного перед приближающейся стаей.

– Они высылают вперед лучших бегунов, чтобы мы выбились из сил. Они знают, что даже если эти бегуны выдохнутся, когда нас догонят, остальные с нами легко справятся.

– Боже! – Теперь Шон по-настоящему встревожился. – Что же делать?

– На каждую уловку есть своя хитрость, – ответил Мбежане. – Теперь мы достаточно отдохнули. Идем.

Шон устремился с холма, как испуганная антилопа, но Мбежане резко остановил его.

– Этого они и хотят. Беги как раньше.

И они снова побежали спокойно, без напряжения, делая длинные шаги.

– Догоняют, – заметил Шон у вершины следующего подъема. Три точки намного опередили остальных.

– Да.

Мбежане говорил без выражения. Они начали спускаться, ритм бега не изменился: ступня коснулась земли, вдох, коснулась, вдох.

На дне долины протекал маленький ручеек, чистая вода струилась по белому песку. Бросив на нее лишь один жадный взгляд, Шон перемахнул через ручей, и они начали подниматься по противоположному склону. И почти добежали до очередной вершины, когда услышали вдали за собой крик. Шон и Мбежане оглянулись. На вершине, которую они покинули совсем недавно, всего в двух милях, показались три бегущих зулуса; на глазах у Шона они начали спускаться, перья на их высоких головных уборах раскачивались, повязки из леопардовых шкур обвивали бедра. Щиты они бросили, но у каждого в руке был ассегай.

– Посмотри на их ноги! – воскликнул Мбежане.

Шон увидел, что их неровные, наобум шаги свидетельствуют о сильной усталости.

– С ними покончено, они бежали слишком быстро, – рассмеялся Мбежане. – Теперь надо им показать, что мы боимся. Мы должны бежать как ветер, бежать так, словно нам в спину дышит Токолоше.[10]

До вершины оставалось двадцать шагов, и они, изображая панику, взлетели на нее. Но едва зулусы перестали их видеть, Мбежане схватил Шона за руку и остановил.

– Пригнись, – прошептал он.

Они легли на траву и поползли назад. Наконец они оказались на самой вершине.

Мбежане нацелил вперед ассегай, подобрал ноги, и его губы растянулись в полуулыбке.

Шон поискал в траве и нащупал камень размером с апельсин. Он удобно лег в руку.

Они слышали, как приближаются зулусы: топот ороговевших ступней по земле, потом дыхание, хриплое и неровное, все ближе, пока воины вдруг не показались на вершине. С разгона они выскочили навстречу стоявшим в траве Мбежане и Шону. На их перекошенных от усталости лицах отразилось удивление – они ожидали увидеть добычу в полумиле от себя. Мбежане убил одного ассегаем, тот даже не успел поднять руку, чтобы защититься; острие вышло у него между лопаток.

Шон метнул камень в лицо другому. Раздался звук, словно лопнула зрелая тыква, и воин упал на каменную поверхность и покатился вниз, выронив ассегай.

Третий повернул было обратно, но Мбежане прыгнул ему на спину, повалил, сел сверху, дернул подбородок назад и вверх и перерезал горло.

Шон посмотрел на того, которого сбил камнем: головной убор с него слетел, а лицо перекосилось – Шон свернул ему челюсть. Он слабо дергался.

«Сегодня я убил троих, – подумал Шон, – и это было легко».

Он равнодушно наблюдал, как Мбежане подходит к его жертве и наклоняется. Раненый издал слабый звук и замер. Мбежане выпрямился и посмотрел на Шона.

– Теперь они не догонят нас до темноты.

– И только ночная обезьяна видит ночью! – ответил Шон.

Вспомнив шутку, Мбежане улыбнулся; от улыбки его лицо помолодело. Сорвав пучок сухой травы, он вытер им руки.

Ночь наступила как раз вовремя, чтобы спасти их. Шон бежал весь день, и наконец его тело начало протестовать и цепенеть; дыхание вырывалось болезненно, со свистом; телу нечем стало потеть.

– Еще немного, совсем чуть-чуть, – шепотом подбадривал его бежавший рядом Мбежане.

Погоня растянулась – самых сильных бегунов отделяло от них расстояние в милю, остальных было не видно.

– Солнце садится, скоро ты сможешь отдохнуть.

Мбежане протянул руку и коснулся плеча Шона. Странно, но это краткое прикосновение придало Шону сил. Он побежал увереннее, ровнее и реже спотыкался, спускаясь по следующему склону. Разбухшее красное солнце ушло за вершину, и долину окутала тень.

– Скоро, уже совсем скоро, – почти напевал Мбежане.

Шон оглянулся. Фигуры ближайших зулусов исчезли из виду. Шон подвернул ногу и тяжело упал. Лежа ничком, опустив голову, он чувствовал, как трава касается лица.

– Вставай! – в голосе Мбежане звучало отчаяние.

Шона болезненно вырвало небольшой лужицей желчи.

– Вставай! – Мбежане схватил его, поднял на колени. – Вставай или умрешь здесь, – пригрозил он. Взял Шона за волосы и безжалостно дернул. Заплакав от боли, Шон выругался и потянулся к Мбежане.

– Вставай, – дразнил Мбежане, и Шон с трудом встал. – Хорошо, – сказал Мбежане и подтолкнул его, и ноги Шона сами собой задвигались.

Мбежане снова оглянулся. Ближайший зулус был очень близко, он почти сливался с сумерками. Они побежали; Мбежане поддерживал Шона, когда тот спотыкался; Шон на каждом шагу хрипел, рот у него был открыт, язык распух, он с трудом втягивал воздух.

И вдруг, стремительно, как всегда в Африке, наступила ночь – краски исчезли, тьма скрыла все, кроме самых близких предметов. Мбежане непрерывно смотрел по сторонам, всматривался в тени во тьме, определял силу освещения.

Шон, не видевший ни зги, прислонился к нему.

– Сейчас попробуем, – принял решение Мбежане. Он остановил Шона и развернул его, направив под острым углом относительно прежнего курса. Они двинулись назад, к преследователям, по касательной: они пройдут совсем рядом с погоней, но темнота их не выдаст.

Шли шагом. Мбежане поддерживал Шона за плечо, не давая ему упасть; ассегай он нес в другой руке. Шон шел мало что осознавая, повесив голову.

Они слышали, как первые преследователи прошли в темноте в пятидесяти шагах от них. Голос по-зулусски спросил:

– Ты их видишь?

Другой ответил отрицательно.

– Растянемся – они могут повернуть в темноте.

Утвердительный возглас.

Голоса удалились, и беглецов снова окружили ночь и тишина. Мбежане заставлял Шона идти. Немного погодя вышла луна, стало светлее. Они продолжали идти. Мбежане постепенно поворачивал на прежний курс, к юго-востоку. Наконец под деревьями они наткнулись на ручей. Шон пил с трудом: горло распухло и болело. Потом в поисках тепла они прижались друг к другу на листве под деревом и уснули.

Глава 28

Последний лагерь Челмсфорда они нашли в середине следующего дня – аккуратный ряд черных ям на месте лагерных костров, притоптанные площадки, где стояли палатки, столбы, к которым привязывали лошадей, и груды пустых жестянок из-под говяжьей тушенки и пятифунтовых коробок из-под галет.

– Они ушли два дня назад, – сказал Мбежане.

Шон кивнул, не сомневаясь в правильности этого вывода.