Евгений Коршунов - И придет большой дождь…

— Вам, наверное, приходится чувствовать это больше других. ! Петр обвел взглядом комнату. Аджайи рассмеялся.

— Это моя слабость. Люблю красивые вещи. Поверите ли, все здесь сделано по моим чертежам. Нравится?

Зазвонил телефон. Аджайи подозвал жену:

— Скажи, что меня нет.

— Это капитан Нагахан…

Миссис Аджайи выжидающе смотрела на мужа. Тот нахмурился.

— Я буду говорить с ним из кабинета, — бросил он жене, неторопливо вставая.

Да, именно в доме Аджайи Петр впервые услышал имя коменданта арсенала, услышал — и не придал тогда этому никакого значения: мало ли кто бывал в доме-крепости у лагуны.

ГЛАВА III

Поначалу на Петра, заходившего в местные редакции просто знакомиться, смотрели как на чудака.

— Пользоваться услугами советского информационного агентства?! Гм… Знаете, мы ведь связаны контрактом… К тому же… Как вам сказать… наш читатель не привык к вашим материалам. Присылайте, посмотрим… Это слишком необычно…

Так говорили редакторы — вылощенные гвианийцы в толстых твидовых пиджаках и вязаных шерстяных галстуках, несмотря на тридцатипятиградусную жару. На улицах они носили шляпы — совсем как в далеком Лондоне, где они когда-то учились на специальных курсах, организованных тогда Би-Би-Си или агентством Рейтер. Они были более англичане, чем их английские советники — молодцеватые мужчины в рубахах нараспашку и с короткими рукавами.

Советники вежливо здоровались с Петром и хитро улыбались ему вслед: невиданное дело — материалы об СССР в газетах Гвиании! Эти русские совершенно обнаглели, если лезут даже сюда!

Но Петр ловил на себе и другие взгляды. А однажды на лестничной площадке одной из редакций его догнал высокий узкоплечий гвианиец в домотканой рубахе.

— Вы… русский? — сразу же начал он разговор, улыбаясь, во весь рот и показывая крупные редкие зубы.

— Русский. А что?

Петр остановился, ожидая продолжения разговора.

— Да так… — весело ответил парень и почесал плохо выбритую щеку. — А я вас знаю, — неожиданно сказал он.

Да? — удивился Петр.

— Вы ведь приятель Сэма и Эдуна? Знаете Эдуна Огуде, редактора газеты «Ляйт»?

— Знаю.

— А меня зовут Алекс. Я из «фичерс рум» — из отдела статей. Зашли бы, а? У нас парни отличные, не то что…

Он скривился и мотнул головой наверх — туда, откуда только что спустился Петр — из кабинета редактора.

— Английский прихвостень! — продолжал Алекс. — Мразь. — Он взял собеседника за локоть. — Пойдемте?

«Фичерс рум» оказалась просторной комнатой с длинным деревянным столом, протянувшимся почти от стены до стены. Стол был завален фотографиями и бумагой. Три-четыре парня в рубахах навыпуск сидели над листками бумаги и что-то писали. Один медленно стучал на старенькой портативной машинке.

— Это русский! — громко объявил Алекс уже с порога. Все с любопытством уставились на Петра.

— Журналист, представитель большого агентства…

— Хэлло! — сказал один из сидящих. — Хэлло! — подхватили остальные.

— Хэлло! — ответил Петр.

Кто-то встал с места, но Алекс на него тут же зашипел:

— Вопросы потом, парень! А сейчас… — Он постукал ногтем по циферблату своих часов. — Сейчас идет газета!

И потащил Петра за собой к окну, где стоял письменный стол — обычный стол сотрудника редакции, заваленный рукописями, фотографиями и старыми клише вместо пресса.

Алекс сбросил кипу газет со стула, стоящего у стены, и усадил на него гостя. Сам он уселся на стол, отодвинув в сторону груду машинописных листков.

— Вы, конечно, не обижаетесь, — заговорил он добродушно. — Сейчас идет газета. Парни все заняты. А я вот… — Он развел руками. — Я здесь босс… Пока не принесли готовые полосы — могу поболтать. — Он кивнул на потолок: — А что там наш-то? Небось и слышать не хочет о вашем агентстве?

Петр рассмеялся:

— Обещал подумать…

— Подумать!

Алекс соскочил со стола и хлопнул Петра по колену.

— А мы вот что сделаем. Есть у вас что-нибудь о ваших космонавтах, а?

— Конечно.

— Пришлите мне завтра. Мне лично. И фотографии. Попробуем дать. А то вы запускаете межпланетные корабли, а мы даже у Рейтер не берем эти сообщения. Болваны!

Он рассмеялся.

— Не верите? Да тут кое-кому даже простое упоминание вашей страны — нож в сердце! Как будто вас и не существует.

Алекс перестал улыбаться.

— Надоели нам они… Так пришлете?

— Пришлю. А как же… Петр замялся.

— Что «как же»? Этот, что ли? Алекс опять кивнул наверх.

— Пропустит?

— Ха! «Пропустит»! Да он, что ли, делает газету? Он даже и знать не будет, что там напечатано, пока хозяева носом его не ткнут.

Он опять поскреб щеку.

— Старые хозяева.

Большая статья о советских космонавтах с фотографиями появилась через два дня.

Газета, опубликовавшая эти материалы, была одной из крупнейших в Гвиании, издававшейся на паях английским газетным концерном и гвианийской компанией.

В тот же вечер к Петру приехал Эдун, как всегда шумный и немного навеселе.

— Поздравляю! — закричал он уже с порога. — Пробился-таки!

Он устроился в кресле.

— А я тут на тебе пари проиграл!

— Пари?

Петр остановился вместе с разъездным столиком-баром, который он привычно вез к Эдуну.

— Ну да! Неделю назад поспорили мы с Алексом — напечатает он что-нибудь из материалов вашего агентства или нет. Напечатал-таки! Три гинеи с меня!

Он налил себе виски, бросил в стакан пару кубиков льда, не разбавляя, поболтал и разом выпил. Налил еще. Закурил, задумался.

— Что-нибудь случилось?

Последнее время Петр стал замечать, что Эдун много пьет. Он словно старался быстрее опьянеть, так, чтобы забыться, уйти от чего-то, что его мучило. И лишь когда язык его начинал заплетаться, он опять становился самим собой — общительным рубахой-парнем.

— Нет, ничего…

Эдун мотнул головой, словно отгоняя назойливую мысль, поднес к губам стакан. Поставил его на столик. Поднял глаза на Петра.

— Слушай, Питер, — вдруг заговорил он с тоской. — Тебе не кажется, что со мной что-то происходит?

— Что же?

— Ну… спиваюсь я, что ли.

В глазах Эдуна была мука. И Петр не выдержал его напряженного, умоляющего взгляда.

— Нет, а что? — сказал он неуверенно.

— Так… — Эдун потер лоб, сморщился, как от сильной головной боли. Потом тихо выдохнул: — Директора компании мной недовольны…

— Почему? — вырвалось у Петра.

Он точно знал, что «Ляйт» сейчас процветала. Тираж ее постоянно рос, голос становился все более и более влиятельным. Причиной успеха была линия газеты, линия Эдуна Огуде.