Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju

тех, кто занимался строительством в центре и на юге, тех, кто добывал ценные ресурсы, охотясь на редких зверей — всех тех, по кому ударил поток дешёвых продуктов из мира магглов.

— Например, Монтегю принадлежат доли во многочиленных бизнесах Англии и Уэльса. Всяческие бары и трактиры, мотели и заведения, даже земля, всё это в какой-то мере их. Они всегда поддерживали невмешательство в прошлый конфликт, и даже, напротив, поддерживали министерство. Это тонкости политики… их активы на юге островов — и они решили, что континенталы не станут разбираться, кто именно поддерживал, а кто выступал против Тёмного лорда.

— Они решили, что это угрожает их бизнесу? — вклинился Грим Фоули. Луи, витавший в облаках, покосился на приятеля с удивлением.

— Да, именно так. Они решили, что Скримджер действительно зашёл слишком далеко. Министр не согласовал своё решение с Визенгамотом, но везде в газете об этом трубили, как о решённом деле — бабушка из Франции даже писала, что выстраиваются очереди тех, кто хочет записаться в каперские отряды. Поэтому они опасались не зря.

— Но при чём тут переворот? — возмущённо спросил Артур. — Это ведь дело Визенгамота.

— Когда вчера ночью мы пришли в Атриум, из глубин разрушенного Министерства вышли четверо — лорд Яксли, политический сторонник Тёмного лорда, лорд Монтегю, его ситуативный союзник, и лорд Малфой.

— Младший? Я так и знала, что им нельзя доверять!

— Старший. Боюсь, он не в своём рассудке. Бывший глава Департамента правопорядка Тикнесс заявил, что Скримджер совершил измену, и при попытке оказать сопротивление был ликвидирован — их заговор наверняка состоял в том, что Аврорат пытался защитить Министра, а боевики Монтегю и Пожиратели проломили их сопротивление. Хотя Тикнесс не выглядел так, как выглядят околдованные Империо. Но этот альянс продержался лишь одну ночь… Тикнесс потребовал от Юстаса Фоули созвать утром Визенгамот. Я как раз оттуда.

— В «Пророке» написали, что дадут результаты отдельным выпуском. Но его нет. Вы дали отпор?

— Нет, Арчи. Мы… мы капитулировали, — это слово оказалось горьким на вкус. — Яксли заявился вместе с теми Пожирателями, что претендовали на места в Высоком Визенгамоте и заявил, что ночью то свечение — это был какой-то ритуал. Ни один маг не сможет покинуть острова, и ни один маг не сможет вторгнуться с суши.

Слушатели были удивлены. Дерри вдруг исчез и через миг появился снова, без берета, сжимая голову руками.

— Дерри?!

— Мастер Нотт, это правда, — прохрипел эльф. — Дерри попытался выбраться через Дувр в Кале. На пляже Дувра очень болит голова, Дерри едва вернулся.

Нотт лишь развёл руками.

— После этого… после этого известия Монтегю обвинил Яксли в нарушении договорённостей, а тот сказал, что договорённостей больше нет, и все мы во власти Тёмного лорда. После этого…

Он ощутил сухость во рту.

— После этого несколько пэров возмутились тем, что происходит — и тем, что Тикнесс безмолствует. Одного из них убили, а ещё нескольких забрали с собой оглушёнными. Они запугали всех — и лорд Фоули подал в отставку, которую удовлетворили. Но… но… когда он уже спустился, — Теодор почувствовал, что ему тяжело говорить, глядя в глаза мальчика. И он закрыл их. — Когда он уже спустился со своего места, один из Пожирателей под маской убил его, наколдовав Смертельное проклятье в спину.

Все слушатели молчали. Грим не издал ни звука. Тео открыл глаза — мальчик беззвучно плакал, откинувшись на спинку дивана. Слёзы текли из его больших карих глаз.

— Новым Верховным чародеем избрали Яксли, и он вынес на голосование присвоение лорду Юстасу Ордена Мерлина. Все проголосовали «за».

* * *

Когда Теодор закончил, они разошлись по разным концам дома. Джинни давно могла уйти в Нору, но оставалась здесь, с ними, зная, что там её ждёт лишь больше волнений.

— Кто… кто станет директором? — спросила она, подсев к нему.

— Снейп. Он попросил Визенгамот отменить бесплатное обучение магглорождённым. И мы проголосовали «за».

Джинни прикрыла рот ладонью в удивлённом возмущении.

— Ты осуждаешь меня за мои голоса? — грустно спросил её Теодор. Все новые законы уже значились в спецвыпуске «Пророка». На его последней странице было открытое письмо троих младших редакторов, в котором они назвали происходящее — тиранией и призвали сопротивляться режиму Того-кого-нельзя-называть.

— Я… Тео, я понимаю всё. Нельзя быть тем, кто пытается идти против толпы. Не сейчас. Но как же все дети, что уже учатся в школе? Как же те, кто должен поступить этим летом?

Теодор прикрыл глаза. Ему казалось, что ещё накануне у него было решение. Ещё накануне он готов был сделать широкий жест и использовать то, что неожиданно получил, по неожиданному назначению — но переворот спутал все планы.

* * *

— Проводишь меня? — спросила его девушка.

— Конечно, — кивнул Теодор. Они подошли к камину. За окном спускались сумерки — и багряный купол виднелся особенно ярко. Другие уже не видели его, но Теодор видел эту магию, видел её отчётливо, и она не давала ему ни секунды покоя, приковывая к себе взгляд.

По очереди каждый из них двоих произнёс заветный адрес — и сначала девушка, а потом и парень шагнули в камин.

— …лава Мерлину! Я так переживала, так переживала, деточки!

Теодор вслед за Джинни оказался в объятьях миссис Уизли, мокрых от её слёз. Женщина не отпускала их несколько минут, пока, наконец, в гостиной не появились мужчины.

— Джинни! — это был Артур. — Ты напугала нас. Можно было прислать Патронуса! Благо, этот ненормальный эльф остановил нас.

— Папа, всё же нормально…

— Теодор, — он остановил взгляд на юноше. — Нас ожидает серьёзный разговор, юноша.

По его спине пробежали мурашки.

Артур развернулся и скрылся в коридоре, а миссис Уизли села обратно в продавленное кресло, промокая платком глаза. Она не отрывала взгляд от чудесного артефакта мистера Уизли — а на том одна из стрелок вела себя неправильно, будто бы сумасшедшая. «Чарли Уизли» вращался по циферблату, как заведённый, то ускоряясь, то замедляясь — и нигде не останавливаясь.

Войдя на кухню Теодор неожиданно наткнулся на торчащую ему буквально в лицо палочку Шизоглаза.

— Нотт! — тихо кашлянул перетянутый бинтами старик. На нём не было его обычной одежды — кожаного плаща, жилетки со множеством карманов и сапога. Его изувеченная, пораненная тысячью ран кожа была частями скрыта под бинтами, а частями и вовсе гноилась и кровоточила. Вид отставного аврора, вся жизнь которого была игрой со смертью, был… жалким? — Кто пришёл на площадь Гриммо, когда мы притащили тебя на совещание Ордена?

«Площадь Гриммо…»

Эти слова будто бы разбили стеклянную пелену воспоминаний в разуме Тео. Он вспомнил,