Александр Мартынов - Работа на лето

— Ладно, подъём, — скомандовал Генка.  — Давайте карточки, я их на ходу посмотрю. Надо искать место для ночлега.

— Тут недалеко брошенная деревня, — вспомнила Надька Марьина.  — Правда это. В таких местах ночевать не очень хорошо, но зато шалаш строить не надо.

— Выведешь? — уточнил Генка, принимая от Саши винтовку.

— Да на раз, — дёрнула плечом старшая из сестёр, посмотрела на младшую и отмахнулась: — Брось ты, — хотя та ни слова не сказала! — сказки всё это.

— Надь, — с интересом спросил Генка, — а вот вообще как вы мысли читаете, на что это похоже? На книжку раскрытую, или ещё что?

— Да так…  — она задумалась.  — Нет, не книжка… да мы и не читаем… ну просто как бы я вижу… не слова, а… в общем, что она, — кивок на Сашу, — хочет. И она так же.

— А я могу огонь зажигать, — подал голос Никита.

— Это как? — удивился Генка. Никита смутился:

— Ну… я не показывал, а сегодня покажу…

… Очевидно, деревня никогда не была большой — так, полсотни домов — а окончательно накрылась давно, ещё при советской власти. Ребята точно не знали. Называлась она Ладейка. Дома располагались широкой дугой по склону низины вокруг одного из множества здешних озёр, которое и названиято не имело. На Генку деревня не произвела особо тяжёлого впечатления, но девчонки наперебой объяснили, что почти все здешние деревни были брошены «нехорошо», и ночевать в них небезопасно.

1.  Так называли финских снайперов во время войн Финляндии с СССР в 1939–1940 и 1941–1944 годах. Лучший из них — Симо Хайха — как это ни прискорбно, убил 505 наших солдат и офицеров, да при этом ещё и остался в живых…

— Суеверия, — фыркнул Генка, хотя ощутил холодок между лопаток.  — Живёте в царстве техники будущего, а разную ерунду повторяете…

Вечерело, они стояли на опушке леса, уже вторгшегося в деревню и отвоевавшего почти половину. Производило это странное впечатление.

— При чём тут суеверия? — рассудительно сказала старшая из сестёр.  — Суеверия — это разные там колдунымаги, отворотыпривороты… А тут всё реально. Ну ничего, мы попросимся, и ничего не будет.

— Никита идёт, — сказала Саша. Действительно, отставший полчаса назад от них Никита шагал метрах в ста по берегу озера. Он помахал рукой и поднял двух схваченных шнурком за лапы большущих тетеревов.

— Ужин есть, — заметил Генка.  — Что там у нас ещё — грибы? — девчонки в самом деле насобирали грибов по пути, сухари у них с собой были — строго нормированно, но были.  — Ну и пошли, не всё в шалашах ночевать…

… Костёр Никита разжёг просто — щёлкнул пальцами правой руки, направив сразу после этого указательный на аккуратно сложенную кучу дров и хвороста. Сперва вспыхнула береста, от неё занялось всё остальное, и Генка просто молча развёл руками, а маьчишка покраснел. Девчонки тем временем молча разбирались с грибами и тетеревами.

Они устроились во дворе одного из домов, около хорошо сохранившегося сарая, в котором обнаружилось полно сена, лежавшего тут чёртте сколько времени и частично превратившегося в труху, но частично — ещё вполне годного. После фокуса с костром Генка не стал смеяться или удивляться, когда Надежда сказала, ни к кому конкретно не обращаясь, но очень вежливо:

— Мы тут ночь переночуем, разрешите? А утром уйдём, никому плохо не сделаем. А вам оставим, что останется, слово.

Закат был мягким и спокойным, еда — вкусной и сытной, а за огородом журчал, сбегая к речке, ручеёк с хорошей водой. Девчонки ушли на сено, но не спали, а из открытых дверей переговаривались с мальчишками, сидевшими у костра. Надежда просвещала Генку.

— Это оченьочень старая земля… Вот когда наши родители сюда переехали — мне был год, а Сашки вообще не было — они же сперва очень тяжело жили… А в Озерках ещё жил тогда один человек, старик… Он сперва был недоволен, что наши приехали, а потом поуспокоился. Жил там, над озером, у старой мельницы… Ну вот. И один раз приехали на охоту "новые русские". Это сейчас они у сельсовета разрешение выпрашивают, а тогда всего пять или шесть семей было, они буянили, дома брошенные поджигали, вообще как вандалы себя вели, мама говорила. И один раз они на этой мельнице ну вроде как стрельбы устроили. По бутылкам. А дед тот им говорит — зачем вы, тут дети, они купаются, поранятся… А там правда пляж удобный… Ну, они деда матом. Он им снова сказал — мол, хватит, не надо. Они его не то что избили, а так — отпихнули. Ну, двое наших за старика заступились, они их бейсбольными битами излупили. Тогда дед говорит — уезжайте, иначе до утра не доживёте. Ну, они только посмеялись. А утром наполз туманище — ни зги не видно. На какихто полчаса. А потом обратно в озеро спустился. Машины, на которых эти приехали, остались, оружие осталось, мангал, всё такое — а их, человек десять — как корова языком… Их потом искали, даже наших подозервали. Только наши их не трогали. А вместе с туманом и дед пропал, и мельница обрушилась вся…

Последние фразы звучали совсем сонно и замедленно — стало ясно, что девчонка засыпает. Генка и Никита остались возле догорающего костра. Сидели, подкладывали сучья — просто так — и молчали, пока Генка не спросил:

— Это правда?

— Правда, — кивнул тот.  — Тут много странного. Но ничего страшного. Наши предки — а это кусок их мира — специального Зла, типа чертей там или злых духов — не знали. Просто любую силу можно разозлить. А если её уважать и не обижать, то она тебе плохо не сделает и даже поможет.

Никита говорил, как взрослый и явно чужими словами, но убеждённо. Генка кивнул, пробормотал:

— Наверное так…  — он несколько раз щёлкнул палочкой по углям, пыхавшим в темнеющий воздух алыми искрами и синими язычками пламени, сказал: — Всётаки здорово тут у вас… Никит, а ты вообще знаешь, как твои ровесники живут?

— Ты что всё же думаешь, у нас тут секта? — улыбнулся мальчишка.  — Знаю.

— А сам так не хотел бы?

— Неа… А ты хочешь?

— Да я так и не живу, — признался Генка.  — Эх, — вырвалось у него,

— знать бы, что дальше будет…

— Этого знать нельзя, — серьёзно ответил Никита.  — Человек сам делает своё будущее, оно зависит от целой кучи мелочей. Можно только приблизительно сказать, что будет, если человек не изменится и будет жить так, как живёт.

— Я бы и на это согласился…

— Это я могу.

— Ты можешь? — спросил Генка без насмешки. Никита кивнул, помедлил и спросил:

— Хочешь? Только это очень серьёзно… Это не хиромантия там какая и не всякие картызвёзды. Меня Резко учит… а его научил один мужик в армии, карел…

— Ну… давай, — согласился Генка, ощущая нервную дрожь.  — А… что мне делать?