Сергей Абрамов - Искатель. 1982. Выпуск №4

— Вы можете находиться там, где сочтете нужным, — сухо отрезал майор.

— Благодарю за доверие, — усмехнулся Рэйфлинт.

Пастор Бар-Маттай успел проскочить сквозь первое кольцо оцепления, но перед вторым его «фольксваген» остановили, и рослый негр-автоматчик долго листал документы. Охранник никак не хотел поверить, что святой отец не только имел доступ на секретный подводный рейдер, но и собирался выйти на нем в море. Парень прекрасно знал, что священники плавают лишь на авианосцах и крейсерах на субмаринах они никогда не служили, так что мало ли с какой целью пытался проникнуть на «Архелон» этот худой, горбоносый, явно не атлантических кровей человек. Негр-автоматчик не верил вообще никаким бумажкам, он верил только в свой сороказарядный «дункан»[1] и только своему лейтенанту. И потому он вызвал по мини-рации офицера Лейтенант тоже долго копался в бумагах, хмуро сличая фотографии, но взять на себя ответственность не рискнул и позвонил оперативному дежурному по эскадре. К счастью, дежурному было известно, что после загадочной гибели «Дрэгги» на новой лодке в помощь компьютерам, проигрывающим тысячи способов спасения корабля при любой аварии, призвали небесные силы, то есть назначили в штат экипажа человека, умеющего их заклинать, — военного капеллана, пастора Бар-Маттая.

Лейтенант махнул чернокожему автоматчику, и «фольксваген» медленно двинулся дальше — к стоянке перед въездом на причал.

Рэйфлинт, занятый приемкой боезапаса, сухо кивнул поджарому человеку в сутане цвета комбинезонов ненавистных ему автоматчиков.

Бар-Маттай замер за спиной коммодора черной тенью…

Над пирсом и ракетными люками «Архелона» натянули огромный тент, чтобы прикрыть место будущей мистерии от спутников-разведчиков, если они появятся над гаванью вне известного контрразведке графика пролета. Под навес въехали автокран с эмблемой арсенала и первый грузовик. Но прежде чем черные автоматчики стащили с кузова черный брезент, коренастый майор потребовал у Рэйфлинта доверенность на получение ядерного оружия. Рэйфлинт отдал небрежным жестом листок, сложенный вчетверо, и повернулся к майору боком. Он принимал атомный боезапас еще старпомом на «Дрэгги» и ничего нового не ожидал увидеть, но все же волновался, ибо с этой минуты хищноглазый языческий идол с растопыренными крыльями и в самом деле становился громовержцем. Этого идола и то, что сообщало ему всеразрушительную силу, Рэйфлинт называл про себя именем бога войны и огня своих скандинавских предков — Тором.

Тор покоился в цилиндрическом футляре, напоминающем древнееврейский ковчег для хранения свитков. Серо-голубой ковчег был абсолютно прочен и надежен. В переднем его торце торчали влагопоглотительный патрон и перепускной клапан, чтобы уравнивать давление при воздушной транспортировке. В задней панели поблескивала клемма заземления. Ковчег спасал Тора от воды, воздуха, пыли, тряски, магнитных полей, перепадов давления и дикого — статического — электричества. Чтобы изделие ненароком не уронили, поднимая краном, по бортам футляра алели предупредительные надписи: «Ручки только для снятия крышки».

Автокран осторожно выгрузил на пирс первый пенал, и четыре черных сержанта встали возле него так, как обычно траурный эскорт становится возле гроба, — по углам. Они бережно сняли крышку и, ступая в ногу, отнесли его в сторону. Тор предстал солнцу и почтительным взглядам. Ярко-зеленое тело его резало глаза кроваво-алым пояском. С него аккуратно сняли красно-медный колпак, предохраняющий лобовую часть от случайных ударов. В самом центре тупого рыла проглянуло крохотное отверстие для уравнивания давления под водой, когда крышки ракетных шахт сдвигаются перед залпом в сторону. Отверстие прочищается специальной иглой — той самой, что черный майор чистил сейчас ногти в ожидании автокрана.

Рэйфлинт вдруг усмехнулся: по стальному черепу Тора ползла божья коровка. Трудно было придумать более резкий контраст: абсолютной сверхмощности и абсолютной беззащитности.

Кран наконец поставили на упоры и заземлили. И начался обряд, похожий на отпевание. Помощник арсенальского майора с книгой инструкций в руках пономарским голосом зачитывал наставление по осмотру и проверке ядерной боеголовки. Два юрких петти[2] выполняли все, что требовали строгие параграфы, быстро и педантично. Центр всеобщего внимания переместился на них, и тишина на пирсе сгустилась еще больше под пристальными взглядами многих глаз.

— Пункт первый. Осмотр корпуса на предмет царапин и вмятин, — скороговоркой читал помощник.

Оба петти едва не столкнулись лбами, отыскивая повреждения корпуса. Ни вмятин, ни царапин они не нашли. Боеголовка, отлаженная с точностью швейцарского хронометра, лоснилась маслянисто. В судный час планеты, отбитый стартовым секундомером, Тор в некой ведомой лишь его электронной памяти точке траектории разделялся на шестнадцать боеголовок, каждая из которых неслась к своему городу, как несутся к родным крышам почтовые голуби… При мысли о голубях легкая усмешка во второй раз тронула губы Рэйфлинта.

— Пункт второй. Отключить транспортировочную ступеньку предохранения…

Один из петти вставил в потайное гнездо штекер прибора-отключателя, раздался легкий щелчок, жало бойка перескочило на одну из семи предохранительных ступенек. Остальные шесть снимет сам Рэйфлинт, повинуясь личному приказу президента.

Наконец застропленный Тор медленно поплыл в воздухе к раскрытому люку первой ракетной шахты. Два арсенальных сержанта бережно придержали снаряд над обезглавленной пока ракетой, помогли ему мягко состыковаться с телом носителя, а затем, натянув белые перчатки, стали свинчивать «коня» и «всадника» длинными ключами-коловоротами.

— Почему так туго идет? — недоумевал чернявый сержант.

— Правило креста нарушаешь! Перекрестно завинчивай! — поучал его вездесущий майор.

— Правило креста? — переспросил вдруг Бар-Маттай, почти бесплотный в общей суете. — В чем его смысл?

Майор досадливо дернул щекой — не время для досужих разговоров, но все же пояснил:

— Стыковочные болты надо завинчивать в крестообразном порядке. Иначе от перекоса возникают напряжения…

— Благодарю вас.

Бар-Маттай бесшумно отступил в тень рубки.

Правило креста. Мир давно уже распят на перекрестьях прицелов. В тело Христа гвозди вбивались тоже крестообразно. Теперь болты — длинные, тонкие, то ли из титана, то ли из молибдена…

Пастор Бар-Маттай не был военным капелланом. Предложение Центрального духовного управления принять участие в походе атомной подводной лодки весьма удивило его, заставило долго решать, да или нет.