Луи Буссенар - Сын парижанина

И Меринос сочувственно взглянул на Тотора, малого, конечно, храброго и доброго, но неспособного понять, даже представить себе роскошную жизнь миллиардеров… этот непрестанный трепет души и тела, отчаянную гонку за всевозможными удовольствиями… безумное существование, одно воспоминание о котором опьяняет американца, как добрый глоток шампанского «extra dry»!.. И на одну минуту юный искатель приключений в австралийском буше, бедолага, которого подстерегают голод, страдания и смерть, снова стал снобом, так сурово наказанным Тотором на борту «Каледонца».

Видимо, нельзя разом снять коросту[97] дурных привычек. Для этого требуется несколько жестоких ударов судьбы. И они, пожалуй что, не заставят себя ждать.

Американец поскакал рядом с Тотором за автомобилем, который ехал все с той же скоростью. Сумасшедшая скачка продолжалась уже более двух часов, когда окружающий пейзаж стал понемногу меняться.

Близились горы. Песчаная пустыня сузилась, показались коричневые скалы, которые обступили ее как реку в теснине. Вскоре исчезли деревья и кусты, не осталось никаких растений, даже травы. Повсюду виднелись только темные глыбы да песок у их подножия.

Местность становилась все более зловещей.

— Настоящая ловушка, — прошептал Тотор, инстинктивно кладя руку на пистолет.

Меринос снова пожал плечами и ответил покровительственным тоном:

— Ты ничего в этом не понимаешь. Но все равно — вперед, старина. Будь спокоен, я за все ручаюсь.

Следуя за автомобилем, пыхтевшим, как задыхающийся мастодонт[98], всадники уже втянулись в ущелье. Теперь было поздно отступать.

К тому же никакая человеческая сила и никакие доводы не заставили бы ретироваться американца, который все кричал:

— Вперед, вперед!

Автомобиль ускорил ход, и всадники были вынуждены пришпорить лошадей, чтобы не отстать. Еще несколько сотен метров, и гудок, давно умолкнувший, подал два прерывистых сигнала.

Тут же раздались два выстрела, которые обдали лица всадников огнем и дымом. Тотор и Меринос услышали сухой стук разбитых костей: их пораженные в лоб лошади рухнули убитыми наповал.

Оба юноши пролетели по инерции вперед метров десять, перекувырнулись и полуоглушенными остались на песке. Человек десять, скрывавшиеся между камнями справа и слева, бросились к ним, чтобы схватить, а может быть, и убить.

Но храбрые молодые люди, вскочив, смело взглянули опасности в глаза. Револьверов вынуть они не успели.

— Смелей! — крикнул Тотор, нанося удары кулаками, головой, ногами.

— Негодяи, негодяи! — рычал Меринос, боксировавший с яростью отчаяния.

Но разве могли они, почти дети, отбиться от десяти силачей, по-видимому, поднаторевших во многих драках и готовых к любым сюрпризам?

Неприятель одолел их числом, но они еще отбивались изо всех сил и вывели из строя половину своих врагов. Тотора и Мериноса связали, и резкий голос закричал:

— Тысяча чертей! Это не они!

— Значит, ошиблись. Раз так, нужно сейчас же их убить.

Юноши увидели воздетые ножи в мускулистых руках.

Блеснула сталь. Щелкнули затворы карабинов. Смерть надвигалась.

— А жаль — они молодцы, — продолжал тот же голос.

— Они узнают тайну, а значит, смерть им! — раздались голоса.

— Он один распоряжается! Властитель приказал захватить и привести к нему живыми двоих людей в платье полицейских. Мы должны повиноваться. Он решит их судьбу.

— Раз вышла ошибка, проще всего застрелить их.

— Довольно! Еще слово, и вышибу мозги у спорщиков.

Мериноса и Тотора подняли, как мешки, и унесли на руках к остановившемуся при первых выстрелах автомобилю.

Друзей бросили в широкий багажник сзади. Крышка захлопнулась, и громадная машина снова помчалась полным ходом.

Часть вторая

ГЛАВА 1

Пленники. — Пещера. — Душераздирающие вопли. — Негр и его нож. — Начало драки. — Эпическая борьба[99]. — Победа. — Бегство. — Земной рай. — Свет и тень на картине. — Под градом пуль. — Дьявольское оружие. — Побеждены!

И вот друзья в заточении.

— Ну, Тотор, получай твое безлюдье, где ни души, одна пустыня! — сказал американец.

— А ты, Меринос, радуйся автомобилю и образцовому джентльмену — то-то он из вежливости подавал сигналы и даже притормаживал ради нас!

— Да, пустыня оказалась населенной, а мой джентльмен — хамоватым! Мы оба влипли, и гордиться нам нечем, правда?

— Эх, если б только это! — сказал Тотор. — Ведь теперь и ты и я в самом деле пленники.

— Пока что нас просто крепко-накрепко заперли.

— Настаиваю: мы пленники.

— Да чьи?.. Зачем? — удивился Меринос.

— Чьи? Ты еще спрашиваешь? — ответил Тотор. — Конечно, разбойников… нечего и сомневаться. Эти молодчики смертельно ненавидят полицейских… Вероятно, они хотели изрешетить мистеров Пять и Шесть… Зря, что ли, они устроили стрельбу из винчестеров? Их ввели в заблуждение наши костюмы…

— Но ведь и мы неласково обошлись с господами из черной полиции, — возразил Меринос, — а мы не разбойники.

— О чем ты говоришь! — возмутился Тотор. — У нас хотели отнять жизнь и свободу. Разве мы виноваты, что эти дикие мужланы упорствовали, видя в нас убийц!

— И что же?

— Думаю, что типы, которые вот уже сутки держат нас…

— Без еды и питья…

— …Бандиты с большой дороги, которым есть что скрывать. К чему им свидетели? Будь уверен, они постараются от нас избавиться.

— Бррр! От твоих слов мороз по коже подирает, — сказал Меринос.

— Что делать! Я смотрю на вещи прямо. Наше положение серьезно, очень серьезно, поверь.

Два друга разговаривали вполголоса, сидя по-турецки на циновке, затейливо сплетенной туземцами из исполинских листьев.

Их заключили в пещеру, достаточно мрачную, чтобы подтвердить опасения Тотора. Сквозь зияющую в потолке узкую, длинную трещину едва проникал тусклый свет. Под ногами хрустел мелкий песок. Отвесные шероховатые, синеватые стены, кажется, были из слоистого песчаника. Все напоминало гробницу.

Пещера имела в длину метров десять, в высоту не меньше трех с половиной, в ширину же около шести. Больше всего она походила на подземный ход — его перегораживали громадные, из толстенных досок, двери. Одна дверь, другая… И на каждой — могучие замки.