Дом на краю - Женя Онегина

Да, именно так. Под беспросветным ливнем они въехали в туннель на территории Словении, а спустя несколько минут выехали из него в солнечной Австрии. Асфальт под колесами был абсолютно сухим. А машины все еще мокрыми. На ближайшей заправке они купили виньетки, обговорили маршрут. Спустя еще три часа Австрия осталась позади. «Финик» вел Артем, Соня и Ника спали. В салоне звучала «Мельница», а Кирилл ел персики и смотрел в окно. Настоящие снежные Альпы и Зальцбург остались в стороне. Ему нестерпимо захотелось приехать сюда еще. Хотя бы за печеньем в шоколадной глазури, на упаковке которого нарисован Моцарт. Потом был обед в приграничном Микулове, состоящий из наваристой похлебки с фасолью и душистого хлеба, и нытье Мити и Сони. Явно подкупленные неприятелем, они хотели попасть в замок Ван-Хельсинга. В Пернштейн. Артем очень хотел выиграть спор, и поэтому усиленно подогревал их интерес рассказами о чешских замках, чешском пиве и чешской нечисти. Это и стало его ошибкой. Митя до одури боялся всякой нежити. Даже не так. Его от этих разговоров тошнило. Видя, как Митяй стремительно зеленеет от одного лишь описания замковых казематов, Соня набросилась с обвинениями на отца. Артем, усмехнувшись, посмотрел на Кира. Но промолчал. Предложенная как альтернатива экскурсия по Микулову была на английском и затянулась на три с лишним часа. Только вначале пятого разъяренный Кирилл вырвался на свободу. И тут же услышал ехидное:

– Может, остановимся на ночь в Брно? – Соня подняла на него невинный взгляд нереально синих глаз.

– А твой бритоголовый знакомый готов нас принять? – поинтересовался Кирилл.

– Какой еще знакомый? – взревел Артем, а Кир показал бессовестной девчонке язык.

И снова небо над Аустерлицем. Ясное. Высокое. Заставляющее сердце сжиматься в груди. Теперь машину вел Кир. Артем спал на заднем сиденье. Ника во все глаза смотрела на нового соседа и подозрительно молчала. Соня сидела впереди хмурая. Они с Митяем хотели побывать в Будапеште. Но Кирилл настоял на Варшаве. Артем был с ним солидарен. Спустя еще пару часов они миновали Чехию и въехали в Польшу, надеясь по автобанам добраться до Варшавы за пять – шесть часов. Но ремонт дороги, конечно же, спутал все планы, и Кирилл снова окунулся в романтику польских деревень. Облако дорожной пыли и пробки. Стадо коров, преградившее им дорогу. И огромный бык, проявивший к ним странный интерес. Девочки спали. Машину снова вел Артем. В зеркале заднего вида то и дело мелькал розовый «Сузуки».

– Ты думаешь, у них все серьезно? – задал Артем самый важный и самый глупый вопрос.

– А сам как думаешь? – не глядя на него, спросил Кирилл.

– Соньке восемнадцать… – протянул Артем и замолчал.

– Не поверишь, но я в курсе, – усмехнулся Кирилл, – она постоянно напоминает мне об этом.

– В смысле?

– Ты воспитал неглупую дочь, Артем. Дай ей возможность пожить своей головой.

– А что насчет твоего брата?

– Он добрый парень, – ответил Кирилл и улыбнулся.

Артем расхохотался.

Перед самым отъездом из Пирана Митя заявил, что вместе с Соней едет в Питер. Артем сжал огромные кулачищи и прогрохотал:

– Жить к нам не пущу!

– А я поступать еду, – ответил Митя, и, увидев, удивленный взгляд Кира, добавил: – Попробую перевестись. Даже если с потерей года.

Кирилл только пожал плечами. У брата вроде бы налаживалась личная жизнь. Как ни странно, но спонтанное путешествие пошло на пользу их чувствам. Соня и Митя действительно впервые встретились за несколько дней до отъезда на подмосковной даче, где отмечала окончание учебного года разношерстная компания вчерашних школьников и студентов. Соня сбежала из дома, Митя завалил сессию. Они быстро нашли общий язык. Испугавшись Насти, которая в последние дни была не в духе, Митяй привез новую знакомую к родителям на дачу. Фиолетовые волосы и длинные, голые ноги произвели на отца впечатление, но еще большее впечатление на него произвела новость о том, что Митька вот-вот вылетит из университета. Ребята рванули с дачи от разъяренного отца на первой электричке. Успокоить разбушевавшегося родителя не смогла даже Валерия Игоревна, сбежавшая следом за детьми в Москву.

Митя рассказал ему об этом еще в Пиране. Надеясь обрести в лице старшего брата союзника. Артема Митька побаивался, и Кир не мог его за это осуждать.

Сам Кирилл рассказал родителям о том, что собирается жениться, примерно за месяц до свадьбы. Возможно, чуть меньше. Заявление было подано, билеты в Италию заказаны.

– Кирюш, очень рада за тебя. Но хотелось бы посмотреть на твою девушку до свадьбы, – услышав новости, задумчиво проговорила Валерия Игоревна.

– Мам, это ничего не изменит, – ответил Кир. – Я люблю ее, она любит меня. А вот если она познакомится с отцом…

– Хочешь, я отправлю его на дачу? – тут же предложила мама.

На следующий день, встретившись с Настей после работы, они отправились на Воробьевы горы. И Кирилл рассказал ей о разговоре с мамой. Настя приняла сторону будущей свекрови, к большому удивлению Кира.

– Это глупо, – заметила она. – Ты же не собираешься скрывать меня всю жизнь? Или собираешься?

– А ты? – на всякий случай уточнил Кирилл.

– Я не собираюсь, – ответила Настя и коснулась его щеки легким поцелуем. – Завтра приезжает моя мама.

В Варшаву они въезжали уже ночью. Уставшие и голодные. Но довольные. Кирилл – потому что все шло по плану. Артем – потому что ему нравился «финик» Кира.

Забронированный в последний момент отель располагался на самой окраине, позволяя не плутать в темноте по незнакомому городу. Настя настаивала на том, чтобы остановиться у Катерины. Но мужчины рвались в Москву. У Артема заканчивался отпуск. А Кириллу оставалось решить самый важный вопрос. Как бы не был он привязан к другу детства, но в этот раз Юрка перешел черту. Чем ближе становилась Россия, тем сильнее Кирилл осознавал, насколько подло поступил тот, кого он много лет считал лучшим другом. С Настей они друг друга терпеть не могли.

До перехода «Варшавский мост» они добрались за пару часов. Еще пара часов и пара тысяч нервных клеток были потрачены на то, чтобы перейти польско-белорусскую границу…

Соня подняла на Кира полные слез глаза.

Они стояли в самом центре мемориального комплекса «Брестская крепость». Настя прижимала Нику к себе. Соня плакала, уже не скрываясь. Притихший Митя и суровый Артем смотрели на нее с одинаковой смесью нежности и осуждения. Ранним утром посетителей в крепости было немного. Кирилл забрал из рук Насти дочь. На душе было грустно. И немного тревожно. Оглушающая, торжественная тишина этого места время от времени разрывалась громким, не менее торжественным голосом, доносящемся из динамиков, от