Реальность, которой нет… - Найта Грейс

я и не разучивался, моя дорогая, — в его глазах блеснул хитрый огонёк.

— Я не твоя, — холодно сказала партизанка, заложив руки за спину.

— А чья же ещё? — он ласково улыбнулся, чуть сдвинув вперёд свою чёрную шляпу, — Ладно. Я пошёл. Мне надо найти переписку кого-то из Невидимок и Розальеннской герцогини, — неожиданно шпион стал серьёзным, — Весь нонсенс в том, что никто не знает, с кем она переписывалась и где находится эта переписка, но Василиса Петровна уверена в её существовании. Все сложности с поисками, по её мнению — чисто мои проблемы. Так что, вернусь нескоро, к обеду не ждите.

— Логично, потому что обед уже прошёл, — сердито заметила Кира.

— А, ну тем более. В общем, пока, — он помахал ей на прощание рукой и ушёл.

— Кто он такой? — спросила тогда Инна, забрав за ухо белую прядь.

— Он Вася Воронцов — местный шпион, — холодно ответила Ковалевской подруга, — разгульный, лживый и вообще бессовестный, — дополнила она с обидой, — Пошли дальше, нужно представить тебя Василисе Петровне, — резко сменила тему партизанка.

Подруги пересекли зал и оказались у небольшой деревянной двери. Кира постучала.

— Войдите! — послышался возглас.

Инна и её спутница прошли в комнату. Там на кожаном кресле с высокой спинкой за лакированным столом восседала женщина в военной форме. Это была учительница русского языка и литературы (в мире Алика) и военный метеоролог, возведённый в чин подполковника в Найтомнии. Стоит также отметить, что она вовсе не приходилась Инне матерью и не была её родственницей вообще.

— Ага, — сказала Василиса Петровна строго, прищурившись, — Кого это ты привела сюда?

— Инну, — ответила Кира, откинув назад косы, — Мою подругу.

— Гм… Интересно, интересно… Это очень даже хорошо, ибо люди нам нужны, — она встала с кресла и в задумчивости начала ходить по комнате, — Особенно люди надёжные. А ненадёжные у нас долго и не живут, — она зловеще рассмеялась, — Значит так, Инна, мотай на ус, — сказала подполковник после с важным видом, — правило номер 1: не передавать никому никаких данных о наших спецоперациях, планах, местонахождении и о нас самих, усекла? Вербовщиков я назначила, ты в них не входишь. Правило номер 2: никаких споров со мной и препираний, понятно? И если ты нас предашь или нарушишь первое правило, то в наказание за это мы объявим тебя предателем на глазах у всего общества, после чего, если тебя, конечно, не растерзают, что вряд ли, выгоним отсюда. Всё ясно?

— Ясно, — сказала тихо Инна, прикусив губу.

— Что-то как-то неуверенно, — категорично заметила Василиса Петровна, остановившись и устремив на бессонку недоверчивый взгляд, — Если непонятно, я могу повторить.

— Не надо, я всё поняла, — проговорила Ковалевская уже более уверенно.

— Ну вот и прекрасно. А теперь идите пока, развлекайтесь, — в её голосе несколько поубавилось суровости, — Через двадцать минут я объявлю вам о спецоперации, к которой нужно будет приступить немедленно.

— Так точно, — сказала Кира и подруги удалились. Инна до сих пор была в подавленном состоянии. У неё не укладывалось в голове, как её родители и Петя так легко предали Найтомнию. Хотя, кто знает… Инна ведь тоже предала её, когда на кону стояло нечто действительно важное и судьбоносное. Но всё же Ковалевская раскаивается.

«Уж лучше бы я стала призраком, — пронеслось внезапно в голове бессонки, — Чем так жить с вечным чувством вины…»

Тревога сжала её сердце… Но вдруг Инна почувствовала что-то странное. Она никогда ещё не испытывала ничего подобного.

Ей, кажется, захотелось, чтобы её кто-то обнял… Но это считалось у Найтомцев, а тем более у очень сдержанных бессонцев не то, чтобы неприличным, но скорее редким и «эксклюзивным» поведением. А чаще всего именовалось просто бессмысленным и неприятным, в общественных местах и вовсе запрещённым. Даже простые рукопожатия или случайные прикосновения могли вызвать целую панику. Держаться за руки разрешалось только родным, а обниматься могли только очень близкие люди, и чтобы не у всех на виду, да и то — часто непринято.

И вот, сейчас все близкие родственники Инны находились в далёком Блэкленде, а она сама — здесь, в партизанском отряде, в лесу…

Ей стало очень одиноко. Она вроде бы готова была расплакаться, но в то же время и не готова. Разумеется, Инна не могла сделать это тут, при всех. Но даже если бы ей тогда дали отдельную комнату, где её никто не видел бы и не слышал… От этого ничего не поменялось бы. Ведь она попросту не умела выплёскивать свои эмоции.

Тем временем подруги сели и заказали еду. В отличие от Киры, Ковалевская ела медленно, блуждая в лабиринте мыслей и не вырвавшихся наружу чувств. Она смотрела на певицу, ту, что была на сцене, не слышала ничего и ничего не видела.

Не видела озадаченного лица Киры, которая говорила ей о том, как живётся в подземном лагере тайного общества «Здешние», не видела людей, сидящих за столиками вокруг, и дорогого наряда певицы. А затем не видела и Василису Петровну, отдававшую приказ, не слышала приказа. Ей лишь казалось, что она всё видит и слышит, в то время как она всё более углублялась в фосфорическую бездну своих странных дум и неясных ощущений.

Она будто открывала себя по-другому, она искала другую личность в себе, и находила её такой, какой она никогда не была. Затуманенными образами представали перед ней вся её жизнь, всё кабаре, в котором она находилась…

В конце концов, Инна поднялась со стула и поняла, что уже совсем не такая, какой была до этого.

Она не стала лучше или хуже, она просто стала другой. И уже никогда не будет прежней.

Просто внутри что-то разбилось и невидимые тупые осколки больно давят на необъяснимую и нематериальную сущность — на то, что нельзя воспринять ни умом, ни ощущениями…

Но надо было идти. Враги наступали.

Глава 27

Пока Петя развлекался, издеваясь над герцогиней Ванессой, её войска уже захватывали города и другие населённые пункты. Розальеннская армия была хорошо оснащена и уверенно одерживала победу за победой, в то время как Найтомцы, понявшие, что новоизбранный король их предал, выходили воевать с первыми попавшимися под руку вещами — с граблями, палками, сковородками.

Некоторые умельцы создавали самодельные гранаты, но таких было меньшинство. Разве мог кто-то подумать, что однажды барьер, стоявший не одно тысячелетие, рухнет? Найтомцы были совсем не приспособлены к войне.

И вот теперь, держа в руках заряжённые карабины и ружья (большой дефицит), неумелый отряд партизан из тридцати человек шёл бороться за свободу своей страны. Среди них была и Инна, и Кира, командовала всеми Василиса Петровна.

Отряд шёл