Василий Ардаматский - Ответная операция. В погоне за Призраком

В половине четвертого он вышел из дому. Без трех минут четыре он был уже перед дверью в девятую комнату, но решил войти туда точно в назначенное ему время.

Мимо него в девятую комнату прошел один из тех двух гестаповцев. Через дверь Дементьев ясно услышал, как гестаповец, войдя в комнату, удивленно произнес: "Он пришел!" Будто холодным ветром пахнуло в лицо Дементьеву.

Дверь приоткрылась.

— Капитана Рюкерта просят зайти.

Дементьев вошел в комнату, посмотрел на часы, улыбнулся.

— Мне приказано явиться в шестнадцать ноль-ноль. Сейчас без одной минуты. — Говоря это, Дементьев успел заметить, что, кроме двух уже знакомых ему гестаповцев, в комнате находился третий. Все они с любопытством разглядывали Дементьева.

Третий, сидевший в кресле по эту сторону стола, молча показал Дементьеву на стул, стоявший у стены. Дементьев сел. Ясно: третий среди них — старший. Гестаповцы продолжали его разглядывать. Потом тот, третий, перестал на него смотреть и с совершенно безразличным лицом, подняв золотые очки на лоб, начал разглядывать ногти на своих руках. Дементьев уже безошибочно чувствовал, что главная опасность — именно этот флегматичный, бледнолицый гестаповец.

Наконец заговорил один из гестаповцев, которого Дементьев уже знал:

— Капитан Рюкерт, документ, который вы нам предъявили, вызывает подозрение. Кто вам его выдал?

— Начальник отдела по организации гражданского тыла Герман Мельх, — мгновенно ответил Дементьев. — Впрочем, все это указано в мандате.

— Какое отношение названный вами Мельх мог иметь к вопросам санитарного состояния транспорта?

— Этого я не могу знать.

Бледнолицый, продолжая разглядывать ногти, лениво спросил:

— Какова история вашего назначения на этот пост?

— Прошу прощения, господа офицеры, — Дементьев улыбнулся, — но я эту историю, пожалуй, изложить не смогу. Я войсковой офицер, впервые попал в атмосферу больших штабов и, признаться, не успел разобраться в тонкостях структуры даже своего отдела.

Бледнолицый оставил в покое свои ногти, опустил очки и впился в Дементьева острыми, увеличенными стеклами глазами.

— Когда вы попали в Н.?

Дементьев точно назвал число и продолжал:

— Я прибыл сюда ночью и явился в комендатуру штаба. Там мне дали направление в отель "Бристоль"…

— Минуточку, — прервал Дементьев бледнолицый. — На каком участке фронта вам удалось прорваться к своим?

— Линию фронта я перешел на участке дивизии "Гамбург". Сутки после этого я был гостем заместителя начальника штаба дивизии майора Борха.

— Прекрасно: — Бледнолицый встал, подошел к телефону и набрал номер. — Говорит Крамергоф. Мне срочно нужна справка по командному составу дивизии "Гамбург". Прежде всего — фамилию заместителя начальника штаба дивизии… Я жду…

Все в комнате молчали. Дементьев обиженно улыбался. Он прекрасно знал, что сейчас услышит по телефону Крамергоф. Он услышит именно ту фамилию, которую назвал Дементьев. Если вся проверка сведется только к этому, гестаповцы — балбесы. Такими-то заранее подготовленными данными хороший разведчик должен располагать в обязательном порядке.

— Да, я слушаю… Так. Спасибо…

Крамергоф положил трубку и вернулся в свое кресло. Гестаповец, сидевший за столом, сказал:

— Вы остановились на том, что получили направление в гостиницу "Бристоль". Продолжайте.

— Я оказался там в одном номере с майором Занделем, номер комнаты триста пять. Мы, естественно, познакомились. Зандель, узнав мою грустную историю, видимо, проникся ко мне симпатией и помог устроиться при штабе. Он сам работал как раз в отделе Мельха. Но сначала я пошел просить назначения на фронт. К сожалению, я этого назначения не получил. В штабе всем было не до меня. Тогда мне пришлось воспользоваться любезной помощью майора Занделя. В отделе Мельха я занимался эвакуацией музея и библиотеки. Работал вместе с уполномоченным гестапо Брандтом.

— Брандт? — удивленно воскликнул Крамергоф и переглянулся с гестаповцами. — Это интересно! Когда вы последний раз видели Брандта?

— В день, когда я эвакуировал фонды библиотеки. Он принял от меня груз и повез его в порт. Больше я его не видел.

— Разве ваша работа у Мельха на том и закончилась? — спросил Крамергоф, теперь уже не сводя глаз с Дементьева.

— Совершенно правильно. Дальше моя судьба сложилась так. Вечером Мельх вызвал меня, вручил мне тот самый документ, который вызывает у вас подозрение, и сказал, что утром он мне объяснит мои новые обязанности. А когда я утром пришел, уже не было ни Мельха, ни его штаба. Он уехал, кажется, с первым же транспортом. Зачем ему понадобилось таить от меня отъезд, мне непонятно. Он, конечно, поставил меня в глупое положение. Тем не менее свои обязанности я, как мог исполнял.

— Во время прорыва вашей дивизии вы в руки к русским не попадали? — быстро спросил Крамергоф.

— Если бы это случилось, — Дементьев пожал плечами, — я бы не сидел перед вами.

— Ответьте, пожалуйста, без "если": были вы в плену хоть один час?

— Ни минуты. Мой батальон попал в окружение в районе торфяных болот. Здесь нас утюжила авиация. Потом я с группой уцелевших солдат выбрался из болота, и лесами, что юго-восточнее прежнего расположения моей дивизии, мы вышли в район позиции дивизии "Гамбург". Ночью с боем прорвались к своим. Уцелело нас трое.

— Кто эти уцелевшие? Их имена и где они сейчас? — мгновенно спросил Крамергоф.

— Иоганн Рихтер, капрал, — так же мгновенно ответил Дементьев. — Он остался в дивизии "Гамбург". Карл Ландхарт, лейтенант, ранен в плечо, положен в госпиталь при штабе дивизии "Гамбург". Третий — я.

Крамергоф злобно рассмеялся:

— Ах, какая точность! Вы же прекрасно знаете, что дивизия "Гамбург" уже эвакуирована отсюда, и потому не боитесь проверки.

Дементьев обиженно молчал, смотря мимо Крамергофа.

— Слушайте, как вас там… Рюкерт, что ли? Скажите прямо: кто вы на самом деле? — спросил Крамергоф.

Дементьев молчал, не меняя позы.

— Может быть, вы просто господин дезертир? — злобно выкрикнул Крамергоф.

Дементьев резко повернулся и, впившись в Крамергофа бешеным взглядом, заговорил громко, со злостью, чеканя каждое слово:

— Когда мой фюрер вручал мне в Париже Железный крест, я сказал ему: "С вами до конца!" Фюрер сказал: "Идти надо далеко…" И я пошел этим дальним путем, не обходя трудности и не прячась от войны в штабах. Я всегда уважал людей гестапо, считая их верной охраной моего фюрера. И я не верил россказням о гестапо, распространяемым плохими немцами. А вы, видимо, добиваетесь, чтобы я им поверил. Все равно не поверю, потому что вы всего лишь один из офицеров гестапо. Больше я на ваши вопросы не отвечаю. Можете поступать со мною как хотите. Хайль Гитлер!