Николай Солнечный. Книга первая. Новогодняя ночь - Ульяна Михальцова

Дыхание его было тяжёлым, а сердце учащённо билось. Он сел на землю, подпёр голову руками. К нему подбежала белка.

– Не можешь? – спросила она голосом в голове у Коли.

– Там так страшно, – сквозь зубы проговорил Коля. – И ещё я сразу начинаю злиться. И плакать хочется. И всем отомстить. Хочется найти кого-то и бить его, бить, руками, ногами, палками. И себя разодрать на части. Я там всех ненавижу. И себя ненавижу.

– Так и должно быть на болоте дурных чувств и мыслей, – ласково проговорила белка.

– Болото дурных мыслей? – переспросил Коля.

– Да. И чувств, – подтвердила белка. – Это ещё хорошо, что ты отрок. Плохого в своей жизни мало испытал, а кто большую жизнь прожил и зла много делал, гневался, печалился, стыдился, завидовал, страдал, того это болото сразу засасывает и уже никогда не отпускает. Одно спасение – морошка. Хоть одну спелую ягоду такой человек съедает – и всё дурное в нём сжигается. Если душа этот огонь выдержит, то и человек спасётся.

– А что это за огонь? – стал бояться уже и очистительного огня Коля.

– Прощение, – ответила белка.

– Прощение, – проговорил сам для себя Коля.

– Прощение и радость. Нужно уметь простить и себя, и другого. И радость находить даже там, где один мрак. Вот и тебе нужно усмирить в себе злость и печали да найти радость. Ты её сразу увидишь. Спелая морошка жёлтая, яркая. Как огонёк в ночи, – ласково говорила белка, и от её слов Коля почти верил, что сможет сделать это.

Он встал на ноги, посмотрел в небо. Мерные круги ворона не оставляли возможности отступить.

«Я должен сделать это. Я смогу», – сказал сам себе Коля.

Он снова ступил на поляну и оказался на болоте. Его облепили мрачные и злые чувства. Он пытался бороться с ними, искал в себе то самое прощение, но не мог.

Не мог простить родителей за то, что оставили его.

Не мог простить врачей, которые позволили ему родиться в мире, где он никому не нужен.

Физрука Олега Павловича – за то, что тот не разрешил маленькому Коле называть его папой или хотя бы дядей.

Воспитателей, нянечек и учителей, у которых были дети – за то, что они любили своих детей, а не его, Колю.

Катю – за то, что она такая добрая, умная и талантливая, верит в волшебство и верит людям.

Леньку – за съеденную булочку в пятом классе.

Татьяну Львовну – за то, что взяла его Дедом Морозом на утренник.

Потёмкину Лену – за то, что целовалась на дискотеке со Славиком Сусловым.

Много больших и маленьких комков злости, досады, обиды, гнева и стыда булькали в Коле болотными кочками и топями. Но больше всего он не мог сейчас простить себя – за то, что украл из кабинета шубу Деда Мороза и пришёл в ней на дискотеку. Ведь если бы он этого не сделал, ничего бы не произошло.

Он не мог простить себя. Не мог. Не мог.

Коля вдруг ощутил, как ноги его увязли в болоте, а сам он погружается в него всё больше. Он стал дёргаться, пытаться выбраться, но от этого только больше злился и увязал в болоте всё глубже. Исчерпав все силы, Коля, выдохся и позволил болотной жиже поглотить его. Он ощущал, как погружается всё глубже, и думал: "Ну и ладно. Ну и пусть. Если ты жива, мама, прости меня. Я не смог принести тебе радость. Ты не смогла остаться со мною. Но ты меня родила. Ты не убила меня. Спасибо. И вам спасибо, тётя Глаша. Вы иногда обнимали меня и называли хорошим. Катя, Катенька, как же здорово, что ты у меня есть! Как здорово, что ты такая замечательная. Татьяна Львовна, спасибо, что заметили, как она помогает мне готовиться к утреннику и взяли её Снегурочкой. Лёнька, друг! Ты же самый настоящий, самый верный!…»

Коля вдруг проникся такой любовью и благодарностью ко всем людям, которые были в его жизни, просто за то, что они были, за то, что из встреч и общения с ними сложилась его жизнь, что сам этому удивился. Он благодарил дуб и вяз, ворона и белку, даже тополя, сам не зная почему.

Коле наконец-то стало легко и радостно. Ему захотелось раскинуть от радости руки, и они оказались свободны. Захотелось прыгать, и оказалось, что он стоит ногами на мягком хлюпающем мхе. И Коля увидел совсем рядом с собой небольшой куст с жёлтыми яркими ягодами, похожими на малину.

– Морошка! – обрадованно воскликнул он. – Здравствуй, моя хорошая. Здравствуй! Как же я тебе рад! Морошка, морошка, – приговаривал Коля, ласково поглаживая листы куста. – Морошка, морошка, дай мне ягод немножко. Мне для благого дела. Ты уже совсем поспела.

Слова сами пришли Коле в голову и на язык. Он протянул к кусту ягод сложенные ладошки, и ему в руки осторожно легли семь ягод.

"Маловато", – подумал Коля, а вслух сказал:

– Благодарствую!

Он сам не понимал, откуда знает такие слова, но они проговаривались сами собой, будто он всегда их знал или услышал давным-давно и нечаянно запомнил. Коля интуитивно чувствовал, что всё делает правильно. Он бережно закрыл ягоды в ладошках, поклонился кусту морошки и сделал несколько шагов назад.

Глава 11. Выбор

Коля вновь оказался на поляне, но с морошкой в руках.

Оглядевшись, он увидел на траве в нескольких шагах от себя белку и ворона. Коля совершенно не представлял, что ему делать дальше.

Нужно было выбрать: нести ягоды ряженому в Деда Мороза пьяному мужику, чтоб того отрезвить, или собственному родовому древу, чтобы оно помогло Коле вернуться в детский дом.

Выбор оказался сложным. За пазухой у Коли спокойно лежала ветка-рука, о которой на болоте Коля совершенно забыл, но сейчас вспомнил, потому что на него двумя пуговицами чёрных глаз испытующе смотрел Стражник. И Коля понимал, что без ветки-руки тот к Дубу не вернётся, а отнести ветку должен сам Коля. И обещанную морошку тоже. И шубу Деда Мороза забрать, чтобы вернуть её туда, где взял.

А рядом с вороном спокойно и молча сидела белка. Коля не слышал её голоса, но будто понимал спокойный и с хитринкой взгляд: «Это ведь я подсказала тебе, как найти морошку. Это я могу отвести тебя к духу твоего рода. Иди со мной».

От напряжения Коля чуть не сжал ягоды в ладонях.

– Осторожно, – прозвучал в голове предостерегающий тонкий голос белки.

– У меня только семь ягод, –