Луи Буссенар - Приключения в стране тигров

К великой радости юноши, теки разом кончились. Появились другие деревья.

Пришлось пустить в ход тесак. Парижанин энергично расчищал путь, забыв голод и жажду.

Вдруг раздалось особенное шипение с посвистом. Фрике остановился.

— Змея! — насторожился он. — А я удивлялся, что их совсем не видно. Б-р-р-р!.. Мурашки по коже. Надо быть осмотрительнее.

Через мгновение он опять услышал характерное шипение и остановился смертельно бледный.

В двух шагах от него почти вертикально поднималась найя[40].

По широкой шее с темно-желтой чешуей он узнал очковую змею, названную так за два выразительных кружка на голове, напоминающих очки.

Эта змея толщиной в руку и длиной до двух метров очень агрессивна и опасна. По-португальски она называется коброй-капеллой. Ее укус смертелен, противоядия против него нет. Француз понял, что неминуемо погибнет, если совершит малейшую неосторожность.

Стрелять некогда. Надо защищаться.

— Кобра… Очковая… — вспомнил он.

И в ту же минуту змеиная голова, точно подброшенная пружиной, бросилась к нему на грудь, грозя вонзить в нее ядовитые зубы-крючки. Молодой человек мгновенно размахнулся тесаком, и голова чудовища отделилась от скользкого туловища, оставшись на груди.

— Ну это не в счет, — облегченно смахнул он обрубок. — Она уже мертва.

Усталый юноша побрел вперед и вдруг опять услышал какой-то шум.

— Боже! Вода! — закричал он изо всех сил. — Ручей!

И бросился вперед как сумасшедший.

Вскоре Фрике оказался у ключа — чистого и холодного. Но пить сейчас, не остыв, было безумием, грозящим гибелью.

— Яса! — позвал он ребенка. — Скорей сюда!

Мальчик прибежал со всех ног и бросился прямо к водоему.

Парижанин без церемоний приподнял его за штанишки.

— Стойте, господин малыш! Вы все утро сосали, как из рожка, воду с кофе, и я вам ничего не говорил, а теперь погодите. Не хочу вашей смерти. Остынем и вместе попьем.

…Прошли длинные тягостные минуты, и друзья напились вдоволь.

Жажда, от которой иссыхало все нутро, сменилась муками голода.

Что бы такое съесть? Первая мысль — поискать какую-нибудь живность.

Фрике долго бродил по лесу, но ничего не попадалось. Неожиданно он вышел к лужайке, на которой паслось целое стадо слонов.

— Слоны, слоны! — обрадовался он, вытирая платком потное лицо. — Чего же лучше! Хотя я довольствовался бы и меньшим количеством мяса — хватило бы, например, косули, зайца, фазана, даже павлина. Слон все-таки весит четыре тонны. На завтрак для двоих этого чересчур много. Да и жаль убивать. Но не умирать же с голоду. Вон там ходит большой светло-серый самец. Подстрелим его.

Охотник пополз по траве к стаду. Слоны не могли его почуять, потому что ветер дул в его сторону.

Вдруг животных охватила непонятная паника, и все стадо стремглав помчалось в лес.

Друзья спрятались за деревом — слоны неслись на них, подобно всесокрушающему урагану.

Еще минута, и огромные туши замелькали всего в каких-то двадцати шагах. Француз тщательно прицелился. Он спустил курок как раз в ту минуту, когда серый исполин повернулся к нему боком. Почти одновременно с выстрелом толстокожий великан тяжело обрушился наземь.

— Обед у нас есть, а слона все-таки жаль. Бедный! Он так жалобно застонал.

ГЛАВА 13

Арест. — Парижанин третирует бирманского министра. — «Голубая Антилопа» — военный корабль. — Француз угрожает бирманскому императору. — Внезапное появление Андре.

Сам Фрике не ожидал такого эффекта от выстрела. Ведь стрелял он не из винтовки, заряженной пулей «Экспресс» с семнадцатью с половиной граммами пороха, а из гладкоствольного ружья. Правда, это ружье тоже восьмого калибра, и хотя пуля у него круглая, но зато из твердого металла, весом в шестьдесят пять граммов, при том же заряде пороха. Поэтому убойная сила выстрела оказывается значительной, особенно на небольшом расстоянии. При начальной скорости полета в четыреста сорок метров в секунду живая мощь пули равняется двум тысячам сорока восьми килограммам. Получив такой удар, слон конечно же погиб.

В несколько прыжков юноша подбежал к убитому.

Тот свалился головой вперед, вероятно, потому, что передние ноги парализовало раньше задних. Длинные бивни, на которые всей тяжестью навалилось тело, глубоко вошли в землю, и один из них сломался на уровне челюсти. Хобот пригнулся ко рту, наполненному кровью и землей. Глаза были открыты, веки не двигались. Бока не вздувались, только по складкам кожи еще пробегали мелкие судороги. За левым плечом виднелась круглая дырочка, из которой медленно вытекала струйка алой крови.

— Пуля пробила сердце, — догадался молодой человек. — Не хочу хвастаться, но выстрел был замечательный. Бедный слон! Не измучай нас голод, не стал бы я тебя убивать… Но какой странный цвет! Никогда такого не видел. Точно пеклеванное тесто с серым войлоком.

Парижанин вынул тесак и приготовился вырезать из этой горы мяса кусок на обед, как вдруг послышались яростные крики наездников, неистово понукавших коней и вьючных слонов. Со страшным шумом и топотом они окружили незадачливого охотника.

Слоны остановились по знаку своих вожатых. Всадники проворно спешились, а важные персоны, сидевшие в гаудах, степенно спустились по шелковым лестницам.

Все бросились с криками горя и отчаяния к мертвому слону. Некоторые рвали на себе одежду, царапали грудь, даже лицо, выражая глубокое отчаяние.

«Кажется, я совершил тяжкий проступок, — подумал Фрике. — Но почему нельзя было выставить надпись: «Охота запрещается!»?

— Эй, вы! Прочь лапы! Мне не нравится, когда меня трогают. Вас ведь только два десятка.

Сунувшийся ближе всех получил удар ногой в живот и опрокинулся навзничь. Но крики и суматоха усилились. На юношу бросился слоновожатый, проворный, как обезьяна. Парижанин, прижавшийся спиной к дереву, выкинул навстречу левый кулак. Нападавший свалился с разбитой физиономией.

— Вот уже и два готовеньких, — подытожил насмешливо Фрике. — Из ружья стрелять в них я не могу — это только усугубит мою вину!

В драку полезли третий, четвертый. Их постигла та же бесславная участь.

— Желтомордое дурачье! — смеялся охотник. — Совсем никудышные тактики. — Нет, чтобы всем сразу напасть, а они действуют поодиночке…

Но бирманцы тихонько подвели к дереву одного из слонов, поставили его позади молодого человека, и тот по команде обхватил парижанина хоботом и поднял в воздух.

Несколько мгновений дрессированный великан раскачивал Фрике на высоте метра в четыре, как бы спрашивая: «Хватить его, что ли, как следует о дерево?»