Владимир Смирнов - Над океаном

Он опешил. Растерявшись, он не успел ничего придумать в ответ. Сзади скрипнули тормоза, и его окликнули. Он оглянулся. У тротуара, в двух метрах, стоял белый «жигуленок», за рулем которого сидел замполит полка подполковник Агеев; Агеев взмахнул приглашающе:

— Садись, Кучеров.

— Извините, я сейчас, — тихо сказал цветочнице Кучеров и подошел к машине.

Кроме Агеева в машине были на заднем сиденье две девушки: одна лет шестнадцати, другая старше года на четыре.

— Товарищ подполковник, я тут, видите ли, должен...

— Цветы должен выбрать? — не без ехидства спросила младшая. — На полеты? Теперь так принято?

— Да выбрал уже. Не на полеты, ясно. Я много беру. Но сейчас ищу такси. Их же надо домой завезти.

— Александр Анатольич, — укоризненно сказал Агеев, одетый тоже в рабочее платье, — ты все-таки мальчишка. Какие цветы? Ты куда собрался?

— Надо, товарищ подполковник, — с жалобными нотками сказал Кучеров. — Мне их во как надо! Я тут и договорился, да вот теперь...

— Папа, нет проблем, — сказала старшая. — Товарищ берет цветы. Мы берем товарища с его цветами. Вы и товарищ едете на службу. А мы завозим цветы товарища по указанному им адресу. Есть возражения?

— Как, Кучеров? — спросил подполковник. — Есть возражения?

Кучеров растерялся, уже который раз за эти удивительные пятнадцать минут. Да уж, день сюрпризов...

— А, товарищ? Какие будут проблемы еще? Ревность, да?

— Да нет, никаких проблем... Цветы — это, выходит, на завтра. Или на сегодня? Черт поймет — ой, извините... Насчет ревности — так я один. То есть уже не один. То есть завтра не один. Ну, в общем...

— М-да... — задумчиво произнесла младшая. — Сложно...

— Ясно, — спокойно сказал Агеев. — Чего-то ты того, Кучеров. Бестолковщина — не твой стиль. А мысль дельная — не твоя, Кучеров. Значит так. Бери свою траву и суй ее в багажник.

— Но, товарищ подполковник?..

— Кучеров, у нас времени нет. Ни грамма. Какие еще вопросы, капитан?

— Нет вопросов.

— Вот и умница. Действуй.

Кучеров вернулся к цветам.

— Значит, я должен вам...

— Вы должен быть счастливый, — сказала негромко женщина и, подняв корзину с цветами, подошла к машине.

— О нет! — сказала она Агееву, который уже открыл багажник. — Нет-нет! Нельзя. Они ведь дышат. Они живут.

Агеев скептически вздохнул и распахнул переднюю дверцу.

— Все будет хорошо, — сдержанно улыбнулась Кучерову женщина и аккуратно защелкнула дверцу. — Нет-нет. Я сказала — подарок. Нельзя давать для подарка деньги. И брать нельзя. Если подарок для счастья делать человеку — тоже будешь счастливый. Обязательно, даже немножко. — Она протянула ему узкую, но шершавую ладонь: — Поздравляю. Скажите своей женщине — я ей очень завидую.

Агеев вел машину уверенно-неторопливо; в салоне «жигуленка» странно запахло — то ли оранжереей, то ли загсом.

— Полынью пахнет, — сумрачно-иронично сказал Агеев и щелкнул клавишей радиоприемника. Салон заполнил неспешный, с мягким придыханием голос диктора:

— ...протест против гонки вооружений и угрозы ядерной катастрофы. Именно поэтому, отмечает газета, так важны и своевременны новые мирные инициативы Советского Союза. Переходим к сообщениям из союзных республик. Запорожье. Сталевары бригады Героя Социалистического Труда, депутата...

Агеев осторожно притормозил, пропуская пошедшую через узкую улочку женщину с двумя детьми, одинаковыми мальчишками-первоклашками в новехонькой школьной форме и плоских мягких серо-синих фуражечках с блестящими черными козырьками.

— С обновкой... — негромко сказал себе под нос Агеев. — Ленка, чего ты только не придумывала, чтоб в школу первого сентября не идти. Помнишь?

Ленка фыркнула — это оказалась младшая — и, покосившись на Кучерова, который старательно сидел боком — впереди с почетом ехали цветы, — отчего-то сердито сказала:

— Знали б эти бедолажки, что их там ждет.

— А что их там ждет?.

— Мало хорошего.

— Ох, Ленка...

— Десять лет каждый божий день вставать в семь утра — бр-р! Но это еще что... Па, ты видел, что такое класс, который?.. А-а, да что тебе говорить!

— Ну, ясно, — сказала старшая. — Все дураки. Одна ты у нас умная.

— Во, Кучеров, видал? — Агеев переключил скорость. — Неусмиренный дух бунтарства. Как же ты мужу подчиняться станешь, а, Елена Прекрасная?

— А почему я стану, а не он? — немедленно ощетинилась она.

— Александр, не женись, — усмешливо посоветовал Агеев. — Это я тебе как отец двух взрослых дочерей говорю. Жуткое дело — современно воспитанные девицы.

Старшая хотела что-то возразить, но Агеев резко увеличил громкость приемника:

— ...ный циклон, несущий холодные арктические массы. Столкнувшись с теплым воздухом побережья, он образовал плотный туман, местами дождь. Фронт циклона движе...

— Ну, Игорь Михалыч, вот и все ваши полеты на сегодня! — с удовлетворением констатировала старшая.

— Нина, у тебя просто дремучее представление о наших военно-воздушных силах. Мне даже неловко за тебя.

— Кстати, о посторонних, — подала голос Ленка. — Папа, мы незнакомы с товарищем... товарищем капитаном, как мы слыхали?

Агеев хмыкнул:

— Знакомься, Кучеров. Мои чада.

— Ленка. То есть Елена.

— Нина.

— Саша.

— «Саша»! — с неудовольствием проворчал Агеев. — Нет в тебе солидности, Кучеров. Ты ж командир корабля! У тебя подчиненные. А ты — «Саша». — Он помолчал. — А цветы — это зачем?

— Капитан Кучеров Саша женится, — опять встряла Ленка.

— А? Чего, правда? — Подполковник поглядел на Кучерова в зеркальце.

— Кажется, завтра прилетает.

— Как это — «кажется»? — приподнял бровь Агеев. — Ну, Кучеров, ты даешь...

— Значит, невеста. Правильно? — Ленка уставилась на Кучерова здоровенными блестящими глазищами. В ней, похожей на худенького славного мальчишку, не было ничего от полного, спокойно-неторопливого, ироничного отца — ни его коротенького толстенького носа, ни мохнатых коротких бровей, и главное, не было маленьких кругленьких агеевских пуговиц-глаз. — Только не говорите, что у вас нет ее фотографии. Столько цветов сразу — и нет портрета в кармане.

— Лена! — одернула ее старшая.

— Чего — «Лена»? Ничего вы не понимаете. Да разве сейчас парень додумается до цветов? Они же все балбесы, у них одно на уме...

— Ленка, лишнее болтаешь!

— А что я болтаю? О чем вы подумали? — хитро сощурилась Ленка-приставала. — Я о спорте. А вы?

Агеев, не удержавшись, фыркнул.

— А цветы — когда такое увидишь? — гнула свое настырная Елена. — Так есть портрет, а?

— Да есть, конечно, если честно. — Кучерову было приятно слышать в приставаниях этой девчонки явное неожиданное одобрение. — Вот она.