За тридевять земель - Kancstc

class="p1">— Вот ведь! Вежлив, честен, при том умён. Ладно, сойдёт для начала. А теперь отвечай: куда идёте?

— Идём невесту мою выручать, похитили её злые люди.

— Невесту выручать? — встрепенулась Гарафена. — А она тогда кто?

Вот тут Ваню заметно покоробило. Ему и с самого начало не нравилось, что ЕГО мавку всё тыкают, аки тварюшку безымянную, а сейчас его это совсем достало.

— Ильмера — моя невеста. Мы с ней идём выручать мою невесту Светлану.

Змеиная царица критически оглядела мавку и спросила:

— Даже имя тебе выправил?

— Да! — гордо ответила та. — Он у меня волхв! Могущественный!

— Это я вижу. А чего соперницу не извела?

— А она мне не соперница, как и я ей. И вообще, они девчонки прикольные, с ними весело. Сёстры мы названные!

— Они… Да… Ну ладно. Вижу, волхв, приручил ты мою дочь. Всяко я видала. Такое тоже видала, но редко. А теперь ответствуй, волхв! Три у тебя девицы, три красавицы, три волшебницы! Готов ли ты умереть за них?

Ваня прикрыл глаза. Да, он был готов пожертвовать ради девушек всем, но был в этом вопросе один момент, который сам он не мог принять ни при каких обстоятельствах, что и ответил:

— Умереть, значит бросить их здесь одних. Один раз может и поможет, а дальше? Нет, Гарафена! Я готов бороться ради них, сражаться ради них, побеждать ради них. Победить и остаться живым.

— Высокую ты планку себе поставил, ну да может и получится. Всех своих сил ты ещё не ведаешь. Ладно, иди, поклонись Алатырь камню. Путь открыт.

Ваня шагнул вперёд, Ильмера попыталась двинуться за ним, но Гарафена вытянула руку, преграждая ей путь.

— Стой здесь, дочь моя! А то так и сгоришь.

Ваня же, подойдя к каменному постаменту, приклонил колено и положил руки на этот всемирный Алтарь. И тут же его захлестнуло потоком образов, звуков, идей. Очнулся он уже снаружи кубического храма, на земле. Ильмера поддерживала его, аккуратно вливая в рот что-то, похожее на тёплое свежее молоко, только очень густое. Рядом стояла Гарафена, а Гагана нависала сверху.

— Пей, пей моё молоко, волхв! — прокаркала чудовищная птица. — Я и птицам всем мать, и всем молоко дающим, тоже мать. В моём молоке и для тела сила, и для духа. И разум оно восстановит, а всё лишнее от тебя отвалится.

— Ну и затянуло тебя, волхв! — выдохнула Гарафена. — Если бы не дочь моя, что тебя от камня оттащила — совсем бы сгорел, если бы не сестра моя, что напоила тебя, дух бы твой распался.

— Да и ты, змеюка, глоток сделай, тебе тоже на пользу пойдёт, — прокаркала Гагана. — Но только один глоток, а то разойдёшься, растворишься без следа!

Мавка с сомнением посмотрела наверх, что поделать — змеи птиц сильно не любят, но Ваня уверенно сказал ей:

— Пей, тут без подставы.

И Ильмера выпила последний глоток птичьего молока из чаши. И что-то в ней изменилось, но вот что?

— Не пугайся, подколодная, не всё сразу поймёшь, а потом ещё и спасибо мне скажешь.

Сказав это, чудовищная птица взмахнула крыльями и улетела.

Ваня к этому времени уже почти пришёл в себя, да и Ильмера тоже, окончательно очухалась после глотка птичьего молока. Гарафена, видя это, принялась выспрашивать. А может просто тянула время, чтобы убедиться, что волхв со своей спутницей уже совсем дееспособны и смогут дойти до своей стоянки по не самой простой тропе. Когда они уже уходили, Гарафена сказала:

— Вы это, ребята, пока тут будете, заходите просто так, потрепаться. А то скучно тут одной. Гагана, конечно, везде летает, вести носит, но без людей всё равно скучно.

Тут Ваня решился спросить:

— А как давно сюда приплывать перестали?

Гарафена задумалась на секунду:

— Лет, наверное, с пятьсот… Нет… поменьше. Как Русь крестили, так народу поубавилось, но всё равно ходили. Даже был монах один, десять лет тут прожил, молился у Алатырь камня, с Гаганой всё беседовал. А вот как-то случилось, словно отрезало! Перестали сюда приплывать и всё! А кто уходил отсюда — больше не возвращались.

— Значит, где-то во времена Грозного? — уточнил Ваня.

— Да, про Грозного царя говорили, но он тут не при чём. А ты, никак, чего знаешь?

— Ну… есть мысли. Может слышала, есть такой орден… — и Ваня рассказал Гарафене, всё, что знал об Обществе Девяти Неизвестных.

— Ходили слухи… Но… нет… ничего такого, чтобы что-то конкретное.

— Они существуют, — уверенно сказал Ваня. — И именно они похитили Свету, чуть не убили Ильмеру. Когда шли сюда, мы столкнулись с ватагой разбойников, где атаманом был кто-то из Ордена и он зачем-то привёл ватагу туда, откуда мы отправлялись на Буян. Судя по тому, что мы слышали, не за долго до нас они убили там одного мага.

— Вот как. Поговорю с Гаганой, пусть полетает, посмотрит… — задумчиво ответила Мать всех змей.

На следующее утро они выступили на лысую гору — куполообразная, окружённая лесом и покрытая лугами горная вершина, доминирующая на острове, она и правда выглядела как выбритая тонзура на голове монаха. Судя по картам, путь туда предстоял не близкий, поэтому Ваня с Ильмерой прихватили с собой припасы на три дня пути, из тех, что запасли когда готовились выйти в море, справедливо рассудив, что пополнить припас можно будет и тут, на месте. Охота тут, вопреки опасениям, оказалась разрешена, а дичина за прошедшие века совсем обнаглела и людей не боялась.

Несмотря на то, что наверх вела не то что тропа, почти что дорога, путь к вершине оказался не прост. И дорога вела вверх, а рюкзаки, в отличие от путешествия по реке, пришлось тащить на себе, и дорога, по которой шли, за несколько столетий без ухода лучше не стала и непуганые звери это не только зайцы и одичавшие цесарки, это ещё и непуганые волки. Хорошо хоть медведя и кабанов не встретили. Идти по горному лугу оказалось тоже не так просто: трава уже высокая и в отличие от леса с его низким подлеском, здесь дорогу пришлось прокладывать буквально грудью. Но, как бы то ни было, к середине второго дня они вышли на самую высокую точку острова (или где-то около).

Встали, огляделись. Берег отсюда был не виден, всё-таки покатость этой «лысины» недостаточно велика для