Дом на краю - Женя Онегина

от осознания надвигающейся катастрофы у Кирилла потемнело в глазах.

Телефона нигде не было. Он перерыл все.

Валерия Игоревна наблюдала из кухни за его хаотичными метаниями с каким-то незнакомым смешанным чувством, словно ей было его ужасно жаль и одновременно хотелось стукнуть чем-нибудь тяжелым. Несколько раз подряд.

Но она молча протянула сыну большую кружку с кофе, и Кирилл послушно вернулся за стол.

– Настя уехала в Польшу. К подруге, – призналась мама.

Почему-то на душе сразу стало спокойнее. Кирилл сделал большой глоток и зажмурился.

Подруга в Польше – это Катерина. Катерина – это не страшно. У нее муж – переводчик и трое детей.

– Надолго?

– Мы договорились с ней, что я посижу с Никой до понедельника. Кирилл, почему ты вчера весь вечер не брал трубку?

Внутри снова все похолодело. Он решил не отвечать. Валерия Игоревна выдержала положенную паузу и продолжила:

– Я думаю, тебе стоит поехать к ней. Вы давно не были вдвоем. А последний месяц… – мама осуждающе покачала головой, и Киру стало стыдно. – Настя устала от твоего загула, Кирюш.

Чемпионат мира по футболу занимал все его внимание последние полгода. Кто же знал, что временная подработка, очередной гениальный проект Юрки, превратится в безумное увлечение. А последний месяц он просто забыл про жену и дочь. Да он вообще про все забыл!

– Но через четыре дня финал! Мама! В субботу я должен быть в Питере! – это было правдой.

– Кирилл! Ты понимаешь, что происходит? – повысила голос Валерия Игоревна, и Ника испуганно притихла.

Кир устало потер глаза.

Нет. Он ничего не понимал. Голова трещала. Пульсирующая боль сковала виски. И не было никакой возможности узнать, что же случилось вчера на Никольской. Где его телефон? И что с Юркой?

Ника чихнула и захихикала. Кир посмотрел на дочь и улыбнулся.

– На лучки хочу! – завопил этот невозможный ребенок.

Но не успел он взять дочь на руки, как раздался звонок в дверь.

– Митя, – шепотом произнесла Ника.

– Думаешь? – также шепотом уточнил Кирилл и украдкой взглянул на мать.

Валерия Игоревна нахмурила брови, но промолчала.

Дочь кивнула с умным видом, и они пошли открывать.

– Мама здесь? – с порога спросил брат.

Ему только что исполнилось девятнадцать. Он был на голову выше всех в семье, но по-прежнему считал, что он самый маленький. И поэтому ему все можно. Почти как Нике.

– Здесь, – ответил Кир.

– Юрка звонил. Мобильник твой у него, – скороговоркой проговорил брат. – А я побежал, раз маман приехала.

– Не со-ве-тую, – ответил Кир одними губами.

Но было поздно!

– Дмитрий! Ты далеко собрался? – Валерия Игоревна в гневе была страшна, и сейчас Кирилл в который раз порадовался тому, что у него есть младший брат, и, возможно, его самого гроза уже миновала.

Как он ошибался!

– Мама? – Митька отлично умел прикидываться валенком. – Ты к нам надолго?

– Я присмотрю за Никой. Пока вы с Кириллом не привезете из Варшавы ее мать. То есть до понедельника.

– Я его не возьму! – испуганно закричал Кирилл.

– Я не хочу в Варшаву! – завопил Митя.

– Я к маме хочу! – зарыдала Ника, и сразу стало тихо.

– Я все сказала! Уезжаете завтра в четыре утра. Я прослежу. Настя мне нужна здесь! Скоро рожать вашей сестре, между прочим!

– Если она тебе так нужна, зачем ты ее отпустила? – пробурчал себе под нос Кирилл.

– Чтобы она вернулась отдохнувшая, довольная и с колокольчиками, – усмехнулась мама.

Через силу позавтракав десятком пельменей под пристальным взглядом матери, Кирилл забрал у брата телефон и поспешил скрыться в своей спальне. На всякий случай закрыл дверь на замок и набрал номер Юрки.

– Живой? – раздался радостный возглас друга.

– Это временно, – проговорил Кирилл и упал спиной на кровать, – что вчера произошло?

– А ты не помнишь? – Юрка явно оживился. – Я подцепил двух…

– Юрыч!

– Что Юрыч? Ничего нового. Ты отключился в такси, я привез тебя домой. Сдал на руки Митьке и поехал развлекаться дальше. Все!

– Точно все?

– Ммм, – Юра задумался на пару секунд. – Тебе еще Настасья звонила, во! Когда в такси были.

– А я? – не на шутку испугался Кирилл.

– Не помнишь?

– Юр… – заныл Кир, – говори уже.

– Ну и хорошо, что не помнишь, – друг сочувственно вздохнул. – Что делать будешь?

– Я еду в Польшу, – произнес Кир и быстро добавил на всякий случай: – Тебя не возьму!

– В воскресенье финал!!! У нас завал!!! – заорал друг.

Кирилл поморщился, но ответил спокойно:

– Я успею! Прикрой меня.

– Билеты взял уже?

– Мы на машине. С мелким.

Кир не стал ждать ответа и дал отбой.

За мобильником он послал Митяя. Пригрозив мамой. Саму Валерию Игоревну отправил гулять с внучкой. В Москве стояла страшная жара, и в квартире было нечем дышать. Потом достал небольшую дорожную сумку. Торопливо сложил туда несколько футболок, джинсы и белье. Подумав, кинул худи и теплые носки. Открыл комод в поисках загранпаспорта и наткнулся на розовый бланк свидетельства о браке. Четырнадцатое июля две тысячи пятнадцатого года. Четырнадцатое июля! А пятнадцатое – день финала! Как он мог забыть о своем обещании на площади Святого Марка? Кирилл сел на кровать и обхватил голову руками. Они с Настей всегда отлично ладили. Понимали друг друга без слов. Если и спорили, то несерьезно. А с рождением Ники жизнь для него приобрела особый смысл. Ради дочери Кирилл был готов на все. И работал, как сумасшедший. Забывая про отдых и сон. Прошлое лето его девочки провели в Светлогорске у Настиных родителей, а он летал к ним каждую свободную минуту. Он, который с детства боялся самолетов! Как же он скучал! Сходил с ума в пустой квартире от невозможности обнять. Видеозвонки, телефонные разговоры, фото улыбающейся Ники на пляже – все это не спасло от одиночества. От острой необходимости быть с ними рядом. Выросший в большой шумной семье Кир не любил быть один. Ценил эту возможность – безусловно, но не любил.

А ведь вдвоем с Настей они не отдыхали с той самой поездки в Венецию три года назад. Это был его свадебный подарок.

Кирилл упал на кровать лицом вниз. Они не виделись всего лишь сутки. Но теперь между ним и Настей была тысяча километров, и Кир ощущал буквально каждый миллиметр этого расстояния. Отчего-то появилось совершенно глупое, иррациональное желание завыть. По-звериному. Или свернуться в комок на их огромной и такой пустой постели и разрыдаться. По-детски. От обиды. На себя. И на нее. За то, что не поняла. Впервые.

Митяй вернулся через час. Ввалился в комнату, улегся рядом и протянул брату телефон.

Восемь неотвеченных вызовов