Путешествие в Сиам - Анна Леонуэнс

многих из них Любовь, Истина и Мудрость – не пустые слова, а подлинные божества, которых они жаждут обрести со всем присущим им пылом, и, когда находят, обнимают с ликованием.

Те из моих читателей, кого, возможно, заинтересовали восхитительные руины, недавно обнаруженные в Камбодже, в долгу перед путешественниками г-ном Анри Муо [1], доктором А. Бастианом [2] и талантливым английским фотографом Джоном Томсоном [3], – почти в той же мере, что и передо мной.

Я безмерно благодарна почтенному Джорджу Уильяму Кертису [4] из Нью-Йорка и всем моим верным друзьям, проживающим как в США, так и за их пределами.

И, наконец, я должна выразить глубочайшую признательность доктору Дж. У. Палмеру. Опытный компетентный литератор, он оказал мне неоценимую услугу, отредактировав и подготовив к печати мою рукопись.

А. Г. Л.

Глава I

В преддверии

15 марта 1862 г. На борту небольшого сиамского парохода «Чао Пхья» в Сиамском заливе.

Я встала до восхода солнца и выбежала на палубу. Мне не терпелось увидеть далекие очертания неведомой земли, к которой мы приближались; и, пока я с жадностью всматривалась вдаль, – не чрез дымку и туман, а прямо сквозь прозрачный незамутненный перламутровый эфир, – небо на горизонте подернулось слабым румянцем утренней зари, и из-за розовой вуали смело засиял желанный лик – радостный, восхитительный, в пылающем ореоле оранжевой бахромы с золотисто-янтарной окаемкой, – и от него по всей небесной шири расплылась причудливая паутина постепенно бледнеющих цветных нитей. Мартовское утро в тропиках – умиротворяющее, благостное зрелище, столь же душевное, как июльский рассвет в моем родном менее жарком краю; но чудесную картину затмило воспоминание о том, как недавно мою шею, будто путы, обвивали две пухлые нежные ручонки с маленькими ладошками в ямочках, тщетно пытавшиеся удержать маму; и, подобно нашему судну, по которому прокатилась нервная дрожь, когда оно с резким толчком встало на якорь, я, содрогнувшись от потрясения, вернулась в суровую действительность.

– Чтобы перебраться через отмель, – предупредил капитан, – придется ждать послеполуденного прилива.

Я оставалась на палубе до тех пор, пока удавалось уклоняться от огненных стрел, пронизывавших обтрепанный навес, и терпеть шумливую возню и грубоватые шутки попутчиков – циркачей, которые по приглашению короля ехали удивлять и развлекать королевский двор.

Едва ли менее умными, но куда более забавными были другие наши попутчики – собаки. Все эти животные отличались друг от друга по темпераменту, воспитанию и поведению. Два питомца капитана, Трампет и Джип, по праву своей принадлежности первому лицу на корабле занимали привилегированное положение, забирая себе самые лакомые объедки со стола, и властным рычанием и укусами унижали и запугивали своих более обученных и ловких гостей – цирковых собак. Была еще наша верная Бесси (ньюфаундленд) – большая собака, замечательная, степенная, разборчивая, с чувством собственного достоинства; ее не заставишь лестью и обманом общаться доверительно, по-простому, с незнакомыми собаками, кто бы ни были их хозяева – важные особы или комедианты. Выражение ее добродушной морды вполне человеческое. Несомненно, она бесконечно предана нам, и у нее сильно развито чувство ответственности: она ни на шаг не отставала от нас с сыном, сердцем истолковывая мысли, которые читала на наших лицах, и отвечая нам сочувственным взглядом.

После полудня, обедая на палубе, мы хорошо видели землю, и теперь, когда поднялся прилив, наше судно заскользило к прекрасной реке Менам («Матерь вод»). Воздух пронизывало сияние, картина ожила, пришла в движение. Деревья вырастали по берегам, зелени становилось больше и больше, перескакивали с ветки на ветку обезьяны, в зарослях то и дело мелькали щебечущие птицы.

Во время отлива красновато-бурая река мелеет, но судно средней загруженности с опытным лоцманом вполне может бросить якорь на глубине десяти-двенадцати фатомов [5] в самом сердце столицы.

В мире найдется мало рек, столь глубоководных, широких и безопасных, как Менам; и в пору нашего прибытия местные власти подумывали о том, чтобы установить на отмели сигнальные буи, а также маяк для судов, входящих в порт Бангкока. Как и многие большие реки Азии, Менам богата разнообразной рыбой, но особенно она славится плату (разновидность сардин). Здесь эта рыба водится в изобилии и стоит так дешево, что в рационе трудового люда обычно дополняет традиционную чашку риса. Сиамцам известно множество способов сушения и засолки рыбы всех видов, и ее в больших количествах ежегодно экспортируют на Яву, Суматру, Малакку и в Китай.

Спустя полчаса после того, как берега реки в ярко-зеленом одеянии приняли нас в свои прекрасные объятия, мы бросили якорь напротив невзрачного, захудалого, беспорядочного города Пакнам (он же Самутра Пхра-кан – «Океаническая деятельность»). Здесь капитан сошел на берег, чтобы доложить о своем прибытии губернатору и таможенным чиновникам, и к нашему пароходу пристало почтовое судно. Моему сыну не терпелось отведать коуай (пирожное); мой наставник-перс Мунши [6] и моя веселая няня-хиндустанка Биби выразили досаду и недовольство. Особенно гневался Мунши. Потрясая кулаком в сторону города, он восклицал:

– Да что же это такое?!

Близ этого места лежат два острова. Тот, что справа, представляет собой крепость, но, невероятно зеленый и пленительный, он выглядит совершенно негрозным, будто Мать-Природа специально постаралась заживить безобразные рубцы, которыми мрачное искусство изуродовало его красоту. На другом острове, который я поначалу приняла за плавучее беломраморное святилище, стоит, пожалуй, самое уникальное и грациозное чудо сиамской архитектуры – белоснежный храм, сверкающий, словно жемчужина на широкой груди реки. Его дивный позолоченный высокий шпиль, искрясь в лучах ослепительного солнца, отражается колышущейся дрожащей тенью на текучей водной ряби. Добавьте к этому пульсирующую свежесть игривого бриза, роскошный глянец окружающей растительности, великолепие расцветающей весны вкупе с чувственной пышностью осени, и перед вами разворачивается восхитительная панорама, которую словами не описать. Как будто Земля, наделяя очарованием это место, собрала здесь украшения более умные, поэтичные и вдохновляющие, нежели Она обычно выставляет пред взорами язычников.

Эти острова в устье Менам подобны отмели в заливе, но ежегодно в период муссонных дождей река внезапно набухает, и бурлящий поток уносит песчаные наносы в море. Остров, на котором высится храм, отчасти искусственный, благодаря дополнительной отсыпке грунта его высота над уровнем реки увеличилась; это было сделано по велению короля Пхра Чао Прасат Тхонга для улучшения кармы. Посетив этот остров несколько лет спустя, я узнала, что здешний храм, как и остальные пирамидальные сооружения в этой части света, сложен из прочного кирпича и известкового раствора. Кирпичи эти примечательные: целых восемь футов в длину, почти четыре – в ширину, мелкозернистые – полная противоположность пустотелым кирпичам, которые использовали