Конь чугунный - Рина Маринкина

всех сил, а потом, пока велик станет катиться, надо всего лишь успеть перекинуть ногу над рамкой и устроиться в седле. Так это выглядело в теории.

Но практика не всегда соответствует рассуждениям. Когда Ваня наступил левой ногой на педаль, колёса закрутились, но пока он пытался перенести правую ногу над рамкой, руль вильнул и велосипед полетел в траву. Вместе с Ваней.

— Ссс, — засипел он, поднимаясь и потирая ушибленную коленку, — дурацкий чугуний! Кто только тебя придумал!

Велосипед молчал, что было и не удивительно.

Ваня снова выкрутил левую педаль, встал на неё, сжав руль покрепче, оттолкнулся как следует и попытался поскорее перекинуть ногу через рамку. Правая нога проскочила мимо педали, и Ваня, пребольно ударившись пятой точкой о сиденье, снова кубарем полетел в траву.

— Дурацкая, идиотская железяка, — сквозь зубы шипел Ваня. — Вот самая что ни на есть дебильная.

Если после первого падения на долю секунды закралась мысль бросить это дело и отволочь велосипед обратно в сарай, то теперь вскипела злость. Как нарочно, в этот день солнце жгло нещадно, в небе не виднелось ни облачка, даже ветер устало замер где-то в верхушках деревьев. А ещё ужасно хотелось пить. Но если пойти за водой, назад он вряд ли вернётся. Поэтому сначала следовало домучить этого монстра, а уж потом топать к колодцу.

Бурча под нос, Ваня в третий раз выкрутил педаль. Ему казалось, что уже удалось хоть немного прочувствовать норов этого чугунного коня. Теперь он более уверенно надавил на педаль и даже успел краем глаза подсмотреть, куда ставит правую ногу. Проворот, ещё проворот. Ветер словно очнулся и вспотевшего лба коснулась лёгкая прохлада. Ваня обрадовался, чуть расслабился и не успел удержать на месте решивший вильнуть в сторону руль. Дёрнув его в противоположную сторону, Ваня оказался точнёхонько напротив кочки, в которую и угодило колесом, и снова покатился в траву.

Отодрав десяток репейников от футболки, Ваня принялся дубасить по раме ногой, приговаривая:

— Дурацкий, идиотский, самый паршивый велик на свете!

Глаза жгло от обиды, руки и ноги покрылись мелкими царапинами, жажда усилилась до изнеможения. Больше всего в эту минуту хотелось сломать велосипед, разобрать на части, чтобы никто и никогда не сумел его починить. Как следует замахнувшись ногой, Ваня приготовился врезать ещё раз по колесу и тут услышал весёлое хихиканье. Он замер и принялся озираться по сторонам — смех уж очень походил на девчачий. Ване перед пацанами-то опозориться было стыдно, а уж перед девчонкой…

Но именно так и оказалось. Из-за шершавого ствола берёзы вышла девочка примерно одного возраста с Ваней, в цветастом сарафане и с длинной косой, перекинутой через плечо. Она прикрывала рот ладошкой и продолжала хихикать. Злость в Ване заклокотала как бурлящая вода под крышкой чайника, поэтому он не раздумывая выпалил:

— Чего ржёшь как дура деревенская?

Девочка, не переставая улыбаться, отняла ладошку от лица и склонила голову набок.

— Ну допустим, я и есть деревенская, — ответила она. — Ну вот ни капельки не дура. А вот ты, как погляжу, невоспитанный городской хам, раз сразу обзываешься.

— Да что ты говоришь! — Ваня упёр руки в бока. — А ничё, что ты из кустов подглядываешь? У вас тут, у ДЕРЕВЕНСКИХ, так принято?

— Нужен ты мне больно, — отмахнулась девочка. — Я клубнику собираю вообще-то. Это место, знаешь ли, общее.

— Клубнику?!.. — Ваня просто покатился со смеху. — Ну говорю же — дура. Какая в лесу клубника? Даже дети в саду знают, что она в огороде растёт. Иди, лучше книжку умную почитай, а то вас тут ничему не учат в вашей ДЕРЕВЕНСКОЙ школе.

Девочка хмыкнула, накрутила кончик от косички на палец и уже совсем серьёзно произнесла:

— Школа у нас хорошая, и учат нас правильно. А вот ты-то и есть неуч, как я погляжу. К твоему сведению, клубника бывает не только в огороде на грядке, она ещё и на лугу растёт. Её полуницей называют. — Девочка вернулась к берёзе и подняла повыше наполненное желтовато-розовыми ягодами прозрачное ведёрко. — Вот они, если не видел никогда. А будешь обзываться, так я ребятам пожалуюсь. Они таких вот ГОРОДСКИХ тоже не любят, поймают и поколотят хорошенько.

— Ах-ах, — схватился Ваня ладошками за щёки и театрально покачал головой, — страшно-то как, прям напугался до смерти, сейчас прятаться побегу.

Девочка молча покрутила пальцем у виска, повернулась, и цветастый сарафан пропал среди деревьев и кустарника.

— Крутецки покатался, — вздохнул Ваня и уселся на обочину.

Злость пропала, осталась только противная липкая усталость. Обидно, если кататься не научится, потому что на футбольное поле ему теперь уж точно не попасть. Да и перед дедом стыдно. Да что там перед дедом, перед самим собой тошно: велосипед оседлать не может.

Поднявшись, Ваня сделал ладошку козырьком и огляделся. Было тихо, только в лесополосе задорно чирикали птицы, да в траве приглушённо трещали кузнечики. Жара спадать не собиралась, и Ваня очень надеялся, что «благородные рыцари» в такое пекло никуда не пойдут даже ради «принцессы» в цветастом сарафане.

Ваня снова поднял велосипед, который теперь казался ещё тяжелее раз в десять. Крутанул педаль и решил ногу под рамкой просунуть, чтобы стоя на педалях прокатиться. Может так легче будет ехать, да и падать не придётся — успеет спрыгнуть. Оттолкнувшись, он прокрутил левой ногой педаль, правую просунул под рамкой, надавил, поехал. Руль вилял туда-сюда, колёса подпрыгивали на мелких травянистых кочках, но, несмотря на неудобное положение, дело вроде пошло. Ваня обрадованно заулыбался. И тут раз! Правая нога соскользнула, и их вместе с чугунным конём в который уже раз приняли в объятия заросли луговой ромашки.

С этого момента время будто замерло, а внутри у Вани вступили в противоборство две сущности. Одна, основная, требовала бросить эту треклятую железяку, пойти напиться ледяной колодезной воды и поиграть в телефоне (хоть в какую-нибудь простенькую аркаду без интернета). А вторая, изредка желавшая приключений, предлагала не останавливаться и одержать победу в этой схватке с древним монстром. Обычно побеждала первая, но сегодня вторая взяла быка за рога, поэтому Ваня даже не заметил, что солнце уже повернуло в сторону заката. У него сложился чёткий алгоритм: поворот педали — толчок — нога под рамку — несколько метров вперёд — руль в сторону — падение. И так снова и снова. Ваня уже совершенно не реагировал на боль, её давным-давно перекрыла злобная сосредоточенность.

Неизвестно, в какой раз он оказался лежащим в траве, но неожиданно внимание привлекла дорожка из щебня. Это означало только одно: он доехал до железной дороги, от дома до