Шхуна «Колумб» - Николай Петрович Трублаини

несмотря на дождь, стоял и смотрел вслед незнакомке. Она, пройдя соседний дом, оглянулась. Марк смутился и исчез за воротами.

Хотя парня донимало любопытство, — хотелось посмотреть, куда пошла незнакомка, — он уже не стал останавливаться и оглядываться, направился к двери, вытер ноги о каменные ступеньки и вошёл в сени. Из комнаты слышались знакомые голоса. У Бойчука часто собирались рыбаки, поскольку дом его стоял ближе всего к морю, два окна выходили на берег, и оттуда было удобно присматривать за шаландами и лодками во время непогоды.

Марк вошёл в комнату, поздоровался и спросил разрешения обсушиться. Хозяин сейчас же провёл его в кухоньку, где в печи горел огонь. Направляясь туда, юнга слышал, как один из рыбаков говорил:

— Вся сила, значит, в этом песке. Из-за этого песка он и приехал сюда на целое лето вместе с дочкой…

2. НА «КОЛУМБЕ»

Шхуна «Колумб» принадлежала Рыбтресту. Это было небольшое, но вместительное судно. Ходило оно под мотором со скоростью пять-шесть миль в час, а под парусами при хорошем ветре — в полтора раза быстрее. Иногда «Колумба» посылали в море рыбачить, но в основном он перевозил рыбу, сети и всевозможную снасть. В последнее время «Колумб» регулярно обходил рыбачьи артели, забирал у них рыбу и доставлял её на консервный завод, находившийся миль за двадцать пять от Лебединого острова, возле курортного городка.

Никто не знал, когда и где эта шхуна была построена. Ещё в Гражданскую войну её как-то прибило к берегу, полузатопленную, без людей, с обломанной мачтой, изуродованным бортом, без руля. Мотора на ней тогда не было. На борту сохранилась надпись «Колумбъ». Несколько недель никто эту шхуну не трогал. Потом рыбак Стах Очерет, взяв в помощь нескольких товарищей, подтянул её на береговой песок и обложил киль камнями. Ещё пару лет после этого шхуна стояла без движения и была пристанищем для рыбацких детей, которые охотно играли рядом с ней и в летние дни прятались под её бортами от жары. И лишь на третий год всё тот же Стах Очерет пришёл в сельсовет и предложил отремонтировать шхуну, поскольку материал, из которого она была сделана, вполне прошёл проверку морем, солнцем, дождями, морозами, а также и людьми, тоже с не очень-то большой заботой отнесшимися к судну, брошенному на произвол судьбы. Шхуна была отремонтирована, на ней поставили новую мачту, починили руль, обустроили маленькую рубку и сбили с надписи «Колумбъ» твёрдый знак в конце.

Стах Очерет был назначен шкипером «Колумба» и с тех пор со шхуной не расставался. Позже «Колумб» передали Рыбтресту. Тогда на нём поставили мотор. Правда, Очерет всегда отдавал предпочтение парусам, а мотором пользовался только в тех случаях, когда паруса висели на мачте неподвижно или же ветер дул прямо в лоб.

Команда на «Колумбе» была небольшая. Кроме шкипера, в её состав входили моторист, матрос-рулевой и юнга. Все были жителями Соколиного выселка на Лебедином острове. Молодой рыбак Лёва Ступак недавно окончил курсы мотористов и теперь работал на шхуне. Стах Очерет в шутку называл его «механиком», так же как и юнгу Марка звал «главным коком», рулевого Андрея Камбалу «боцманом», а шхуну «боевым кораблём».

В тот день, когда ливень застал Марка в поле, на борту шхуны были только Лёва и Андрей. Первый чистил мотор, второй латал паруса. Когда начался дождь, оба укрылись в рубке. Рубка на шхуне была такой маленькой, что одновременно в ней могли спать только двое. В непогоду, когда шхуна стояла возле причала или на якоре, команда, спасаясь от дождя и ветра, едва умещалась в рубке.

Ливень продолжался почти час. Когда утих, к шхуне подошли друг за другом два каика. В первом сидели Марк с Тимошем Бойчуком, а во втором — шкипер Стах Очерет.

После дождя вода в бухте помутнела, в неё нанесло ила с острова. Грязные волны безостановочно подбрасывали шхуну, но привычные к качке рыбаки не замечали этого. Внутри шхуны всё вымокло, на дне собралось прилично дождевой воды, и юнга сейчас же был отправлен выливать её. Он работал старательно, ловко зачерпывая воду ведёрком и выливая за борт. Спешил, потому что предстояло ещё готовить ужин.

Очерет вскочил на шхуну почти сразу вслед за Марком и Бойчуком, привязал каик к корме и поздоровался с командой по своему обычаю:

— Тихой погоды, богатой рыбы!

После чего спросил о моторе. Оказалось, что с мотором Лёвка ещё не закончил, работы оставалось на два-три часа, но до завтра легко управится.

— Сегодня, парни, сегодня отправляемся, — заявил шкипер.

Неожиданная перемена планов удивила команду шхуны, особенно Тимоша.

— Мы же сегодня собирались дома ночевать, — сказал Андрей.

— Где же ты рыбы наловил? — шутливо спросил Тимош.

— Есть новый груз, — ответил шкипер. — А рыбу заберём, хоть её и мало. Завтра к вечеру к вам наведаемся, чтобы новой наловить.

— А что за багаж, дядя Стах? — поинтересовался моторист.

— Две бочки песка.

— Да не шутите вы. Говорите, как есть…

— Я, парень, не шучу, сейчас подойдём к пристани и возьмём две бочки песка. Нужно срочно доставить их в порт.

Все за исключением Бойчука удивлённо смотрели на своего шкипера. Бойчук же кивнул с таким видом, будто догадался, в чём дело, и слова шкипера подтверждает.

— Что же это за песок такой и на кой чёрт он кому-то понадобился? — поинтересовался Андрей. — В порту, что ли, своего песка нет?

— У меня приказ, — ответил Очерет, — а что там к чему, могу и не интересоваться. Хотя говорят, что это золотой песок.

— Действительно золотой? — подскочил Тимош. — У нас тоже говорили, но никто не верил…

— Именно, золотой, — протянул шкипер, поглядывая на свою команду и следя за тем, какое впечатление произвели его слова на товарищей. И увидел, что никто из команды ему не верит.

3. ЮНГА

На нашем южном море очень мало островов. Самое большее их наберётся десятка два вдоль северо-западного побережья. Всё это небольшие, песчаные, иногда болотистые, заросшие травой, камышами или кустами куски грунта, отрезанные от суходола неширокими проливами. К этим островам относился и Лебединый. Он простирался параллельно берегу километров на тридцать, но в самом широком месте был не более километров четырёх. Восточная сторона острова заросла густыми камышами и невысокими деревьями, в которых гнездилось множество чаек, мартынов и бакланов, этих невероятно прожорливых рыболовов, которым рыбаки Соколиного выселка то и дело желали всяческих бед. Поблизости от этих птичьих поселений часто попадались лисьи норы, уходившие глубоко под землю. Лисиц на острове было много, и чувствовали они себя вполне