Антон Соловьев - Дважды украденная смерть

— Пошли, возьмем у Нонны газету. Прочитаем объявление и либо изобличим трепача, либо выведем на чистую воду капиталиста.

Понятно, что никто из солидных товарищей и не подумал последовать этому легкомысленному призыву. Зам. начальника отдела, демократично дымивший вместе с подчиненными, произнес вкрадчиво:

— Прогуляйтесь, прогуляйтесь, гляньте, потом нам расскажете.

Так что Вовчика сопровождал лишь носитель идеи — Эдик. Газету они нашли без труда — она лежала у Нонны на столе вместе с другими, дожидаясь, когда настанет очередь отправиться в подшивку.

Появление сразу двух претендентов на одно периодическое издание ничуть не удивило Нонну: вечно этим парням нужен какой-то футбол, хоккей, еще что-то такое, что и век не нужно нормальным людям. А вникать ей, Нонне, библиотекарю отдела, во все это, ясное дело, было недосуг.

Изучение объявления инюрколлегии не дало никакой пищи умам доморощенных детективов. Вовчик сразу поскучнел: ни география, ни начертания фамилий к Корзуну, похоже, никакого отношения не имели.

— Что-то ты, старичок, во сне увидел, а на работу досыпать пришел. Тебе и показалось. Дед, может, и не в газету вовсе смотрел, сердчишко, может, прихватило. Вот и прибалдел. А ты сразу: наследство, наследство!

Сухие и малопонятные строки объявления инюрколлегии слегка охладили пыл Подгорного; в них и вправду ничего не говорилось насчет Корзуна, даже намека никакого не просматривалось. Но сдаваться он не собирался.

— Чего ты понимаешь! — более громко, нежели позволяли условия приемной управляющего трестом, начал он доказывать. — Фамилии вообще могут не совпадать. А потом, у этого деятеля там, за кордоном, вообще мог быть десяток фамилий. И все на иностранный лад. Это он здесь Корзун... А там — если Токарев, так Вилли. Или какой-нибудь Смирнофф, Петрофф. Слыхал: Смирнофф водка?

Внимание Нонны было поглощено срочной бумагой, которую дал ей напечатать главный инженер. Но знакомое имя мгновенно включило вторую сигнальную систему: не отрываясь от текста и клавишей машинки, девушка машинально, почти автоматически поинтересовалась: «А что Корзун?» Вразумительного ответа на свой вопрос она не получила и снова углубилась в работу.

Друзья еще пошушукались насчет фортуны и наследства. Потом перешли на заграничные напитки. После чего разошлись по своим рабочим местам, договорившись после работы заглянуть в коктейль-бар, посмотреть, что там творится. Благо был день аванса, так что сам бог велел...

Засыпан полумрачным светом ресторан.Под звук бокалов — говорящий голос джаза.Я слышу южный диалект людей, влюбленных не навек,Мужские нежности, любезности и фразы... —

ныл магнитофонный тенор.

Сытый бармен, упакованный ярко, как шведский презерватив, держался соответственно своей обложке. От скуки он протирал бокалы тряпкой, изредка оглядывая полупустой зал.

Эдик и Вовчик, покручиваясь на вращающихся табуретках у стойки, потягивали через соломинку коктейль. Уже третий по счету.

— Черт бы его побрал, — бурчал Эдик, который молчать попросту не умел — ну наливай же сюда коньяк, ну ликер! Ну, а «Агдам»-то зачем лить? От этого «бутерброда» фонит исключительно «Агдамом».

— Пей, что дают, — флегматично отозвался Вовчик. — Годика два-три назад и это было бы за счастье. И потом, посуди сам, коктейль обозвали «Тройка». Значит, надо же было и третий ингредиент, кроме коньяка и ликера. Привезли им «Агдам» — вот и заливают его третьим.

Третий — лишний.

— Бог троицу любит. И вообще ты ж не в Австралии! — Вовчик подмигнул.

— Австралия! — Эдик завелся с полоборота. — Увижу ли Бразилию до старости моей! Проклятая жизнь — травят тебя коктейлем «Тройка» с «Агдамом», и только с «Агдамом». И без него не нальют. И все потому, что у тебя деньги деревянные. Да и тех не навалом. А этому мерину старому отцепят сейчас мешок фунтов австралийских и будет пить «конину». Французскую, по сто рублей за кило...

— В Австралии доллары, а не фунты.

— Тем более. Это же валюта. Ва-лю-та!

— Да не будет он коньяк французский пить. Он же старенький. У него уже печень сморщилась.

— Право, дурак же ты, парень! Французским коньяком печень не испортишь. Это «как-дамом» вонючим печень испортишь. Мы ее портим с тобой. Ишачим, как быдло, задарма и к старости получим по ордену сутулого на брата.

— Уж ты изработался в своем техотделе, бедный.

— Я как истый советский инженер делаю вид, что работаю. Государство делает вид, что мне платит. Знакомая ведь тебе формула? А этому козлу Корзуну — наследство в валюте. Почему ж ему везет, а не мне?

— Ты был бы агентом, может, и тебе повезло бы. Я не хочу быть агентом. Но тоже хочу австралийских фунтов.

— Долларов.

— Не важно. Лишь бы побольше.

— Ладно, пошли курнем, австралиец.

Они вышли на крыльцо бара и задымили.

Залитый сизым светом шумный ресторан.В дыму табачном два буянят маримана —

доносилась из недр бара бесконечная песня неизвестного тенора.

— Меня от одного воспоминания об этом наследстве контачит. Мне дурно делается, понимаешь. Я б его своими руками придушил, честно...

— И чего бы ты добился? Наследство на твое имя все равно бы не перевели. Тебя бы перевели из советских инженеров — в советские заключенные. А я — простой советский заключенный и мой товарищ — старый брянский волк... Слыхал такую песню?

— А я б самолет угнал, — Эдик говорил одухотворенно, словно уже видел себя в самолете (этому способствовала третья доза коктейля «Тройка», что была тоже не без «Агдама»).

— И полетел бы за наследством в Австралию. Не запретишь красиво жить...

— Зачем ему эти баксы? — снова завелся после минутного молчания Эдик. — Ведь он один, совершенно один. Не сегодня — завтра сам свернется. Так кому же они достанутся? Государству?

— Дадут объявление где-нибудь в Канаде или Гватемале. Найдется еще какой-нибудь наследник. Или передадут какому-нибудь обществу или фонду. АНТИСПИДУ или еще АНТИ чему-нибудь. АНТИобщественному.

— Не-ет. Плохо же ты его знаешь. Он никому не завещает. Он подохнет на мешке с долларами. У него трояка до получки не выпросишь, это ж скупой рыцарь... Ты б видел его рожу, когда он читал это объявленьице. Ты не видел, а я видел. На это надо было посмотреть.

— А может быть, он женится? С баксами его живо какая-нибудь шлюшка, типа нашей Нонночки из библиотеки, охомутает.

— А это идея! Надо ему подставить какую-нибудь телку и стричь вместе с ней с него шерсть!

— В сутенеры решил податься? — Вовчик добродушно рассмеялся. — Ты себе путевую телку найди.

— Ага, завидно, что я неженатый. Эх, Вовчик, Вовчик, иди к своей бабе, она приласкает. А уж я как-нибудь.