Танцующий бог - Иар Эльтеррус

не видали, — возразила фокуснику Итана, которой очень хотелось побывать в родных местах. — Разве что ближе к Дальнему лесу, который вокруг озера Оланор. А вокруг рек Кхайна, Майха и Дайрхана уж лет пятьдесят ни одной стаи не появлялось.

— Там поглядим, — отмахнулся клоун. — Еще чего видала?

— Да... — подтвердила Найра. — Книгу... Страшную... Не знаю, что за книга, только жутью от нее веяло такой... А потом мальчишку видела. Лет семи-восьми. Мы его подобрали, и он с нами поехал на север куда-то. И знаю, что коли мы его не подберем и не поможем добраться куда надо, то всему миру плохо будет... Не знаю, почему...

— Ну, коли встретим, поможем, — прогудел Руго, заботливо укутав улыбнувшуюся ему гадалку шалью, поскольку стемнело и стало прохладно. — На вот лучше зайчатины печеной поешь с клубнями.

Человек-гора протянул девушке миску с указанным блюдом и проследил, чтобы она съела все до последнего кусочка. А потом напоил горячим травяным отваром. После еды Найре немного полегчало, но дрожь все так же не уходила. Перед глазами почему-то стояло не нашествие тварей, а книга. Очень богато украшенная книга, в обложке несколько самоцветов, такую, наверное, можно очень дорого продать ценителям. Вот только можно ли ее продавать? Гадалка не знал, да и не было у нее никакой книги.

— Жаль, конечно, что в Лэр не попадем... — вздохнул Майт. — Я думал там еще актеров поискать, нас все же маловато для полноценного театра, да и сборы там такие, как нигде.

— Ничего страшного, — возразил Иралиан. — Зерт, хоть и поменьше будет, но там наших, без дела шляющихся, хватает. А потом можно будет и в Олантан заглянуть. Да и на юг в преддверии зимы двинуться, чтобы не мерзнуть.

— Тоже вариант, — покивал сказитель.

Еще немного поговорив, актеры расползлись по фургонам. Завтра следовало выехать пораньше, тем более, что придется сворачивать на юг, к берегу Лианора, а это значило, что придется сходить с дроги и двигаться через степь. Несколько дней пути по безлюдным местам предстоит, прежде чем доберутся до городка Файдорг. Оттуда, кстати, можно будет и отправить письма в герцогскую канцелярию и чародеям.

Не так давно, лет десять назад, в Дэлоуэ возникло новшество — почтовая служба, через которую, заплатив немного денег, можно было отправить письмо куда угодно, хоть на юг, в Наро и Лиатхан, хоть в окрестности Древнего Леса, хоть в Город Мастеров, хоть к озеру Оланор. Кто ее содержал хотели бы выяснить многие владетели, но ни у кого не получилось — на всех посылках и письмах стояла чародейская защита, а работники понятия не имели, кто хозяин. Почту возили караванами, пусть это было и медленно, зато надежно. Правда, из Таламара в Наро письмо могло идти больше полугода, очень уж далеко. Поначалу почтовые караваны пытались грабить, но никто не смог к ним даже приблизиться, и вскоре попытки прекратились — смысла не было. Поняв это, к почтовым караванам начали присоединяться купцы, которых разбойники за последнее время достали до самых печенок. В итоге через три года грабежи на торговых трактах полностью прекратились — мастера Таламара предложили к продаже дешевые боевые амулеты, способные обращать нападающих в пепел. Разбойники тоже хотели жить и быстро поняли, что их ремесло стало слишком опасным, чтобы им и дальше заниматься.

Найра дольше всех сидела у постепенно гаснущего костра, бездумно глядя в огонь, и не понимала, что с ней происходит. Ее почему-то беспокоило не предстоящее нашествие тварей на Лэр, а книга, которую гадалка видела в конце видения. Роскошная книга, большая, украшенная четырьмя драгоценными камнями на углах. Она висела в воздухе, окутанная мягким сиянием, от одного вида которого у Найры душа в пятки уходила.

Внезапно девушке вспомнился прощальный разговор с наставницей, матушкой Лагутой. Та долго смотрела ученице прямо в глаза, словно пытаясь проникнуть в самую душу. Найре было сильно не по себе от ее взгляда. А затем старая гадалка уронила несколько слов, которые и до сих пор остались загадкой для девушки:

— Мое время вышло. Теперь тебе хранить.

Что хранить?! Почему время вышло? Что вообще происходит? Ни на один вопрос матушка Лагута не ответила, только грустно улыбалась. А утром собрала котомку и незаметно исчезла из балагана. Ее долго искали, но не нашли. И ведь никому не сказала, что уходит...

Стоп, а ведь после наставницы остался какой-то сундучок в углу фургона. Забросанный тряпками и всяким хламом, накопившимся за годы кочевой жизни, он не привлекал ничьего внимания. Кстати, странно, Кен недавно рылся в этом хламе, но на сундучок и не посмотрел, словно его взгляд с него соскальзывал. А может, и соскальзывал?

Найра словно сомнамбула встала и забралась в фургон, пробралась к захламленному углу и начала как можно тише копаться там, стараясь не разбудить уснувшую Итану. Наконец показался сундучок. Гадалка осторожно попыталась открыть его, но не смогла. Она принялась дергать крышку, поранила обо что-то палец и, вздрогнув от неожиданности, мазнула кровью по верху сундучка. В то же мгновение прозвучал едва слышный мелодичный звон, и крышка сама собой откинулась.

Еще не глядя внутрь, Найра уже знала, что там увидит. И не ошиблась. В сундучке лежала та самая пугающая ее книга. Драгоценные камни по углам светились призрачным светом, казалось, самим своим присутствием этот манускрипт прогибает реальность и заставляет ее подрагивать от напряжения. Его не должно было быть в мире, но он был, и не просто был, а изменял этот самый мир под себя, превращая его в нечто непонятное и страшное.

— Святые боги...— простонала гадалка, ее руки тряслись. — Что же делать?..

«Матушка Лагута, ну за что же ты с ученицей так? — билось у нее в голове. — Что я тебе плохого сделала?! Всегда же слушалась и почитала... Что мне теперь делать?.. Меня же эта книга погубит...»

Немного подумав, Найра приняла решение. Она продаст проклятую книгу! Вон, какая она богатая на вид, одни драгоценные камни чего стоят. А им в театре деньги ой как нужны. После этого гадалка успокоилась, закрыла сундучок, снова забросала его хламом и со спокойной душой легла спать.

* * *

Ферул, сын Готаха, герцог Лэрский, отпил еще глоток вина из серебряного кубка и закинул ноги на стол. Они гудели — набегался за день так, что никаких сил нет. Все самому делать приходится. Каждая сволочь так и норовит