Тот самый сантехник 6 - Степан Александрович Мазур

обратно. — Тебя если начальство хуями не обложит, ты же спать не можешь, да? Вот и добираешь на работе.

— Да я же просто хотел спросить, что с подушкой безопасности!

— Вечно у тебя какие-то отмазки, — усмехнулся капитан, прикуривая. — Так и скажи, что заебал человека. Сколько ты раз его сегодня останавливал?

— А я его останавливал? — уронил на заднее сиденье служебного автомобиля все упаковки старший лейтенант и почесал зудящий затылок с всё ещё ноющей шишкой под шапкой.

Капитан затянулся и прикинул:

— Бобрышев, вот даже если я мельком глянул и помню, что останавливал, а ты нет. И как с тобой работать-то? Совсем памяти нет? Почему тебе, долбаёбу, что «девятку» от «Нивы» слона не отличит, повышение дают, а мне до повышения пахать приходится?

Бобрышев сначала проглотил обиду, а потом сел в автомобиль и держать это внутри не стал:

— А я весь день прошу меня к другу отпустить! А вы нет-нет, операция. Да какая ещё операция? Я может тоже, заборы красить хотел и коровьими лепёхами, как Вовка. Человек жизни радуется, а я тут на морозе весь день стою. Ни слова доброго в ответ. Только хуями вечно обложат и радуйся, что спать домой отпускают. Пиздец мечта всей жизни! Сказка, а не жизнь!

Старший лейтенант замолчал, понимая, что сболтнул лишнего. Капитан хмыкнул и в зеркало заднего вида на пачки посмотрел. Добавил хмуро:

— Теперь ещё и закидали.

— Чем закидали? — тут же переспросил коллега, словно обладал памятью золотой рыбки.

Поведение последних дней всё больше смущало капитана. Если бы не приказ Дронова «оказывать содействие секретной операции у коттеджного посёлка Жёлтое золото, то к врачу бы отвёл. А пока — терпеть приходилось. Но чем дальше, тем хуже».

— Бобрышев, пиздуй на больничный, а?

— Что, правда? — тут же засиял сотрудник.

— Да, в больничке тебе снимок сделают. В себя придёшь, с другом наговоришься о коровах и козах. Камень, может, какой в почках найдут. Подлечат. Ну не может так просто человек до твоих лет дожить. Естественный отбор должен быть. Может в тебе уже опухоль размером с кулак, а мы и не в курсе. Шутим тут, смеёмся. А потом бац и всё.

— Не надо «бац», — на всякий случай повторил Бобрышев, так как таким образом дочь у него однажды и появилась.

— Вот и я говорю. Нервы дороже, — кивнул капитан. — Ребёнка ещё в деревню к родне отвезёшь. Так что, чтобы до Нового Года я тебя в форме не видел. А там сам понимаешь, поработать придётся как следует. Люди всё-таки за подарками спешить будут. Многие ни по одному разу. И если снова Порше сына прокурора с жёлтым Москвичом перепутаешь, пеняй на себя. Больше выгораживать не буду.

В этот момент по трассе со стороны элитного посёлка поехала целая процессия престижных автомобилей с явным превышением скорости. Бобрышев дёрнулся наружу, но на плечо легла властная рука.

— Сиди, дурак. Операция в самом разгаре… Тебе в их сторону даже смотреть не следует.

Глава 7 — Лейся, песня

Разобравшись с подушкой, запихав её обратно и не забыв уронить пластиковую крышку под ноги, Роман повернулся к брату. Тот сидел, натянутый как пружина. Взгляд строго перед собой, муха пролетит — убьёт взглядом.

Да только откуда взяться мухам зимой?

Рыжий хотел было повернуться и дальше, чтобы понять, зачем ковры во внедорожнике зимой. Выбивать он их, что ли, собрался? Или в химчистку везёт сдавать? Но в боку кольнуло. Наработался и набегался за весь день так, что всё болело. Лучшее состояния для тела сейчас — не двигаться.

Впереди — самое интересное. Нужно набраться сил.

— Борь, что это сейчас было?

— Да так… забудь, — ответил Глобальный, сам не до конца понимая произошедшего. Но лучше ящик подарить, чем за решётку угодить. — Возьми лучше салфетку из бардачка и рожу протри. На свинью в поисках трюфелей похож.

— Да? Еба-а-ать! — Роман повернул зеркало заднего вида на себя и немедленно принялся за умывание влажными салфетками. — Слушай, а я там баню растопил. Но помыться не успел.

— Ну и что? Что с ней будет?

— И то верно, пусть Леся помоется. Позвоню ей.

— Что там с бабкой? Давно Наташку кошмарит?

— Да раньше вроде тихой была. Пирожками один раз помню угостила. Весь день с очка не слезал. А так — «здрастье-здрастье», как обычно у бабок бывает.

— Я заеду к ней на обратном пути, — добавил Боря и принявшись настраивать зеркало заднего вида по себя, вздохнул тяжко.

Как вообще так получилось, что везёт оружие? Теперь ещё и не на окраину города, а вовсе в областной центр. Там, где патрульных служб хватает. А на спидометре за сотню, чтобы успеть за час. И штрафов на камерах насобирает столько, что никакой зарплаты бы не хватило. Да и работу ещё постоянную на нашёл после увольнения.

«Но чего не сделаешь ради счастья брата? Распиздяй, не распиздяй, а свой распиздяй», — заметил внутренний голос.

Рома, так и не дозвонившись до Леси, сказал:

— Ладно, сообщение ей оставлю. Моется уже без меня, походу.

И на телефоне навигатору дорогу задал, поставив на подставку перед водителем.

Кося взглядом на маршрут, Боря ещё добавил скорости. Беспокойство никуда не делось, только трясти перестало и раздражение в тревожность с паранойей перетекло.

Сколько раз он ощущал, как седеет, пока за каждым поворотом мерещился пост ДПС или машина экипажа. А когда рядом пронеслась скорая с синими проблесковыми маячками, сердце в пятки ушло. Поглядывая на телефон, даже вспомнил, что так и не забрал Зою от психолога. С другой стороны, Ирина Олеговна так и не звонила.

«Сеанс на третий час пошёл. Не расплатимся, Боря», — предупредил внутренний голос.

Пока сантехник морально готовился как попасть в сексуальное рабство к Цветаевой, так и загреметь за решётку при первом досмотре автомобиля, что в обоих случаях имело вероятность 50 на 50, позвонил Коба.

— Рома, ты где?

— Уже в городе. Семь километров осталось.

Тогда Моисей Лазаревич с ходу заявил, что ребята из группы после позднего ужина вновь занялись прослушиванием под пивко, но то скорее со вкусом безнадёги, чем под орешки. Им грозила неустойка за сорванный концерт и концертный директор обещал подвесить каждого за кокушки, если не отыграют завтра же.

— В крайнем случае