Михаил Жигжитов - Парень из Ириндакана

Парень тяжело вздохнул, пожилая женщина понимающе взглянула на него и пригласила к столу:

— Садись, Броня, на свое любимое место в углу… ешь, что бог послал…

Бронька затряс головой и сел на порог.

— Лека-то наша где? — едва слышно спросил Тучинов.

— В гости ушли с матерью.

На закате солнца Глеб Максимович с Бронькой пришли на берег осеннего Байкала. Сели на разбитую «хайрюзовку» и, по старой привычке, молча углубились в созерцание любимого моря.

Просидев с четверть часа, Глеб Максимович взглянул на парня и спросил:

— Броня, помнишь, как мы с тобой отпустили в Духовской матерого сига?

Парень скупо улыбнулся.

— Помню.

При воспоминании о совместных рыбалках Бронька как наяву увидел свой дом, мать и на стене выцветшую фотографию: стоят два офицера — это Иван Тучинов — командир взвода и Глеб Максимович Сизых — парторг роты… Бронька вздохнул: «Эх, отец!..»

Вдруг до слуха донеслись обрывки знакомой песни, которую сочинили геологи:

. . . .…Помнишь ли таежное зимовьеНа закате розовой зари?..

Остальные слова унес порыв «ангары». И снова:

Уезжая, Вера дорогаяУвозила радость и печаль…

Ветер со свистом… Большая пауза.

Отшумели воды Левой Мамы.Мы с тобой расстались навсегда.

Последние слова еле-еле расслышал Бронька. От них подступил горький комок к горлу, глаза заполнились слезами. Перед ним мелькнул голубенький платочек, и он, как наяву, услышал:

— Заедем домой, Броня, омульков покушать!.. А потом учиться!..

— Эх, Левая Мама! Не мама ты, а злая мачеха…

Глеб Максимыч сидит словно в оцепенении и смотрит на чернильно-черное море.

— Броня, я что-то продрог, проводи меня.

— И в самом деле, Глеб Максимыч, прохладно стало…

— Скоро зима… Да, кстати, я все хочу спросить, Броня: куда ты думаешь теперь?

— Буду учиться на геолога. Но сначала я должен…

— Да, сначала ты должен помочь своим рыбакам разоблачить того мошенника… Как его?

— Черных.

— Вот, вот, сынок!

Вдруг где-то вдали от берега зашумело море. То шел встречный ветер. Вихрясь и сплетаясь в тугие узлы, «ангара» с «култуком» в каком-то дьявольском танце закружились на одном месте.

Шум все ближе. Он постепенно утихает.

Наконец ветры, смяв друг друга, утихомирились. Наступил штиль, лишь легкий холодок, идущий от моря, бодрил людей.