Дракоморте - Ирина Вадимовна Лазаренко

Глава 35. Огромное и бескрайнее море

Дракон оказался зверски тяжёлым. Даже в своей человеческой ипостаси. Пожалуй, четыре волокуши его бы действительно не подняли.

Правда, Йерушу никогда не доводилось носить на себе ничего увесистее дорожного рюкзака и, вероятно, ему просто не с чем было сравнивать. Теперь же в дополнение к рюкзаку на его спине висел бесчувственный окровавленный дракон и Йеруш, как мог, почти ползком, спешил убраться подальше от поселения грибойцев. Пока они не опомнились.

Найло оставил лекарю-грибойцу своё сокровище — выгнутое стёклышко от гномских мастеров. Когда грибоец его увидел — аж затрясся от восторга и, кажется, в этот миг краткого восторга готов был отдать Йерушу не только дракона, но и собственное обиталище вместе со всем содержимым. Мужиков-дозорных он попросту выставил из дома — через северную дверь — и выпустил Йеруша с драконом через южную.

Найло был уверен, что за ними гонятся. Что грибойцы как-то сообразили: Илидора покусал оборотень, и теперь, конечно, желают его сжечь живьём, для верности — вместе с этим странным эльфом, который его уволок на себе. Вдобавок гам от произошедшего в башне скоро докатится до селения, и тогда грибойцы поймут совсем всё. Что у них в руках был дракон и храмовник, а они его не прибили. И захотят немедленно исправиться.

Илидор висел на спине Йеруша, как груз прожитых лет, и истекал кровью — тоже как груз прожитых лет.

Какого-то лешего, когда Найло стоял среди грибойцев в доме-лекарне, он был абсолютно уверен, что главное — вытащить дракона из посёлка, а потом ему помогут волокуши. Что взбрело в голову Йерушу? Тут поблизости нет никаких волокуш, а где они есть и как их можно позвать — решительно неясно. Куда он тащит Илидора? Кто в целом мире ему сейчас поможет? Что вообще происходит сейчас в лесу, куда можно двигаться, куда нельзя?

В конце концов у Йеруша просто перестали двигаться ноги и он понял, что либо сейчас сгрузит с себя дракона, либо они оба грохнутся наземь и уже не поднимутся.

Как можно осторожней, медленно, пыхтя от натуги, присел, сдвинул-скинул со своих плеч Илидора и уложил его наземь, стараясь не задевать выкрученную из сустава руку, и, тяжело дыша, сел рядом.

— Твою ёрпыль, — сказал он, только сейчас, при свете дня, толком рассмотрев дракона, и тут же зажмурился.

Глубоко рассечённый висок всё сочится кровью, волосы справа слиплись и потемнели, губы слева разбиты, нижняя челюсть посинела и надулась, правое плечо выкручено из сустава, кисти опухшие, окровавленные, словно чужие (Йеруш предпочёл не всматриваться), рубашка в крови — длинными полосами-пятнами между рёбер, одно бедро разорвано в тошно блестящее мясо, второе погрызено, сплошь в следах зубов, вдавленных в тело вместе с ошмётками штанин.

И крылья. Сейчас как никогда похожие на плащ. Обычнейший плащ, по нелепой случайности попавший в шинковалку для капусты.

И дыхание. Такое неглубокое и прерывистое, словно грудь двигается только от биения сердца, а на самом деле воздух уже очень-очень давно не попадает в лёгкие, и дракон не дышит. Кожа в тех местах, где не залита кровью и не посинела от ударов, — серовато-белая.

И запах. Запах крови, псины и смерти.

И совсем никого поблизости, совсем никого, кто может помочь и знает, что с этим делать.

Йеруш вцепился в свои волосы.

Нет-нет-нет, драконы живучие, гораздо более живучие, чем эльфы или люди, у этих ящериц-переростков даже отрастают новые зубы! Окажись сейчас рядом драконий лекарь из Донкернаса Диер Ягай, он бы наверняка спас Илидора. Может быть, не его крылья, но его самого — наверняка. Или наверное… Окажись сейчас рядом те волокуши, которые умеют врачевать, они бы тоже, пожалуй, знали, что нужно делать. Ох, может быть, не стоило забирать Илидора из дома лекаря-грибойца, ну какого ёрпыля Найло утащил его в лес? Дракон выглядит плохо, вот прямо совсем плохо! Но он живучий, да-да-да, Йеруш точно знает, насколько он несгибаемо-неуёмно-живучий, и у Илидора точно-точно есть ещё сколько-то времени, если только помощь сможет подоспеть…

Найло вскочил, бешено огляделся вокруг и, поникнув плечами, снова медленно сел. Он не знал, куда бежать за помощью, и не знал, что сейчас рыщет вокруг. Да и где именно находится это «вокруг». Если Илидор здесь, значит, и храмовая башня недалеко. Кто может встретиться Йерушу, если он оставит Илидора и ринется в лес, или кто способен добраться до беспомощного дракона, если Найло куда-то побежит? Да и куда бежать? Куда, к кому?

Грибойцы точно сожгут их обоих. Рядом нет никого, кто разбирается в лечении драконов, есть только кряжичи, которые умеют трещать, и синепузые птички, которые умеют чирикать, и Йеруш Найло, кладезь бесценных знаний в области гидрологии, он великолепно разбирается в разных водах, больших и малых, но ничегошеньки не смыслит в…

Едва не вывернув карман, Йеруш выхватил из него хрустальный пузырёк с живой водой, крошечный хрустальный пузырёк, цельный, без крышки. Выхватил и замер, чувствуя, как сводит пальцы. Медленно поднёс пузырёк к глазам, посмотрел сквозь него на Илидора, и дракон распался на много мелких и нестрашных кусочков, запертых в гладких гранях хрусталя.

У Илидора есть сколько-то времени. Драконы живучие, Йеруш сам видел, как быстро на них заживают даже очень нехорошие раны. Кто-нибудь ещё может прийти сюда и спасти Илидора. Просто прийти и спасти его.

Кто-нибудь другой.

Йеруш сжал хрустальный пузырёк в ладони и спрятал ладонь за спину, словно кто-то мог его увидеть сейчас.

Он не может потратить живую воду на дракона. Какой дурак будет спасать кого-то одного, если возможно спасти многих? Каждого больного эльфа, угасающего среди беспомощности лучших эльфских лекарей. Каждого эльфёнка, умирающего от холеры в какой-нибудь трижды никому не нужной деревне между Такароном и Старым Лесом. Степняка из людских земель к югу от Чекуана, да, степняка, получившего в лоб копытом от норовистой лошади-полынки. Гнома-векописца, оставившего здоровье и лёгкие в лабиринтах архивных стеллажей с пыльными свитками и тяжеленными каменными табличками. Подранных грызляками котулей и побитых кряжичами волокуш.

Какой дурак будет спасать одного, если возможно спасти многих?

Какой дурак может просто израсходовать, потратить, безвозвратно и окончательно потратить, навеки утерять то, что можно тщательно изучить, воспроизвести, сделать частью системы научных познаний?

Какой дурак просто использует то, что можно изучить, размножить и подарить миру? И прославить себя?

Выбор — это же так просто, верно, Йеруш Найло? Особенно когда никто не смотрит…

Золотой дракон лежал рядом недвижимый и безучастный,