Евгений Татаренко - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1976 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

— Вы меня не поняли, Тамара Николаевна. Травм у него каких-либо вчера не было?

— Травм у него всегда хоть отбавляй, а вот вчера не было. Он весь день дома просидел. Лоцию учил. Отец пообещал ему купить лодочный мотор, как только он сдаст судовождение.

— Ну что же, теперь очередь за мной. — решил Иван Кузьмич и рассказал о проданных книгах и о разбойном нападении.

Тамара Николаевна внимательно слушала и качала головой.

— Кое-кому Павлик дает книги. Отец разрешил. Но я вот думаю, перебираю их всех по одному, но никто по приметам под самозванца не подходит, да и мальчишки-то все хорошие. Не пойдут они на такую подлость.

— Тогда у меня к вам просьба. Не говорите внуку о нашем разговоре, а я посоветуюсь и через часок вернусь. Если сможете, найдите предлог, чтобы Павлика попридержать дома.

…— Вот так, товарищ начальник, с Павлом Тюриным получилось. — Иван Кузьмич взглянул на часы и сообщил: — Прошло уже тридцать минут из обусловленного часа, и Тамара Николаевна, наверное, волнуется.

— Поезжайте, Александр Филиппович, с Иваном Кузьмичом. Поговорите с мальчишкой. А я тем временем попытаюсь выяснить, с кем этот парнишка водится. Жаль только, что Татьяны нет. Ну да я, может быть, ее разыщу. Она всю эту братию знает…

Афанасьев и Павлов остановились перед квартирой номер семнадцать. Иван Кузьмич дважды нажал кнопку звонка, и дверь сразу же открылась.

В темном проеме прихожей блестели толстые стекла очков и виднелись белые плавки. Афанасьев не сразу рассмотрел загоревшего до черноты маленького, щуплого мальчишку. На вид ему можно было дать лет одиннадцать, от силы двенадцать. Он стоял босиком, как-то по-цыплячьи поджав правую ногу. Видно, и Кузьмича обескуражил вид Павла Тюрина, которого с таким рвением разыскивали в клиниках и больницах.

— Нам бы Тамару Николаевну, — почти прошептал старший инспектор.

Мальчишка молча широко распахнул дверь, крикнул:

— Баб, к тебе! — и юркнул в комнату напротив.

Пока Афанасьев знакомился с Тамарой Николаевной, из комнаты мальчишки выплеснулась громогласная музыка. Майору даже послышалось шлепанье о паркет голых пяток в такт джазу.

Тамара Николаевна несколько раз стукнула в дверь, и музыка сразу стала тише.

Павлов и Афанасьев подождали, пока Тамара Николаевна представила им для разговора своего внука. В сопровождении бабушки в комнату чинно вошел Павлик, в светлых брючках, белой рубашке. Несмотря на старательно намоченные и причесанные волосы, коротко стриженные белесые вихры торчали у него в разные стороны. Павлик внимательно рассмотрел гостей и, остановившись посреди комнаты, объявил:

— Я вас слушаю.

— Мы из МУРа, — сообщил Афанасьев, — и хотели бы у тебя кое-что выяснить.

— Уголовный розыск? У меня! — Белесые брови паренька удивленно вздернулись вверх. — Спрашивайте.

— Ты часто даешь ребятам книги из домашней библиотеки?

— Часто. Если просят. Но при чем здесь книги? Мне разрешил папа. Он говорит: «Книги не могут быть мертвым капиталом. Они должны помогать людям».

— Дай-ка портфель, Иван Кузьмич.

— Взгляни сюда, Павел, это ваши книги?

— На всех наших книгах на двадцать первой странице внизу стоит буква «Т», я сам вырезал печатку и помечаю каждую книгу, как только она у нас появится. — Мальчишка подошел к портфелю, взял одну, другую книгу и явно удивился.

— Как они к вам попали?

— Это мы тебе, конечно, расскажем, но сначала ты вспомни, кому ты их давал?

Павлик взял томик Костомарова, открыл двадцать первую страницу и с еще большим удивлением указал на серо-синий отпечаток. Чуть ли не по слогам произнес:

— На-ша! Смотри-ка, баб! И петровская география здесь, а ты меня все ругала, куда дел! Куда засунул!

— Эти книги наши, Павлуша. Книги попали к преступникам, и один из них назвался Павлом Тюриным, — не вытерпела до сих пор молчавшая Тамара Николаевна.

— Как к преступникам? — Паренек подошел к Афанасьеву и как-то очень серьезно, по-взрослому попросил: — А вы мне их покажете? И того, который «Тюрин»?

— Ладно, садись сюда поближе и слушай! — И Афанасьев рассказал Павлику историю продажи книг и последующего ограбления.

Мальчишка не перебивая слушал и, видно, все время пытался что-то понять, в чем-то разобраться. Когда майор обрисовал ему приметы самозванца, Павлик уверенно заявил, что такого не знает.

— Ты подумай! — попросил майор. — Перебери в памяти всех, кто к тебе приходил, ведь не могли книги сами по воздуху вылететь из дома, их кто-то унес. Унес человек, которого ты приглашал к себе, которому доверял.

Павлик слушал, потом нагнулся над портфелем, в котором так и остались книги, и стал их перебирать. Быстро выхватил «Историю Александра Первого» и растерянно, совсем оторопело спросил:

— А эта книга тоже была там? Ну, где ограбление случилось?

— Да, тоже. Ты вспомнил, кому ее давал?

— Там есть и второй том Шильдера, — подсказал Иван Кузьмич, и Павлик достал и его из портфеля.

Прижав обе книги к себе, он отступил к двери, растерянно, с каким-то внутренним трепетом, что-то решая для себя и обдумывая, но все же сказал:

— Нет. Этих книг я тоже никому не давал. И не знаю, как они очутились вместе с другими.

— Скажи, Павлуша, — затянувшись сигаретой, попросила бабушка. — Не эти ли книги брал у тебя на прошлой неделе Борис?

— Что ты, баб! Борис брал у меня совсем другие, — нервничая, ответил Павлик.

— Все ли ты нам честно сказал, Павел! Тебе можно верить? — решил подвести черту Афанасьев.

— Все! — потупился парнишка.

Но в этом коротком слове прозвучала такая решительность, что было ясно — мальчишка больше ничего не скажет. Как бы в подтверждение этого предположения Павлик добавил:

— Если я что-то узнаю, вернее, припомню, где вас найти?

— В отделении милиции в Серебряном бору. — Майор вырвал из блокнота листок и написал несколько номеров телефонов.

Тамара Николаевна проводила работников уголовного розыска до лестничной площадки и, оглядываясь на дверь, прошептала:

— Спасибо вам за умный разговор. Правильно сделали, что не нажимали на мальчишку, он такой строптивый, если заупрямится, слова не вымолвит. Я сама, да отец приедет, вместе выясним. Отцу он все скажет, скорее, чем вам или мне.

— Ну что ж, будем надеяться. Вы, конечно, понимаете, что книги ваши вернем попозже, — вздохнул Александр Филиппович. — Пойдем, Кузьмич! Нас там Михаил Трофимович, наверное, заждался.

Павлик, услышав, что гости ушли, а бабушка хлопнула дверью своей комнаты, упал на кушетку и разревелся. Он плакал и приговаривал: «Друг, лучший друг, и такая пакость». Несколько минут от обиды и разочарования у него ручьем лились слезы. Павлик еще некоторое время лежал на кушетке, а затем решительно встал, прошел в ванную комнату, забрался под душ. Потом заглянул в комнату к бабушке.