Ева Феллер - Золотой Мост (ЛП)

Ознакомительный фрагмент

Сейчас надо еще быстро освежиться.

Я быстро сходила на горшок, взяла со стола для макияжа гребень Сесиль и испугано отпрянула назад, взглянув в зеркало. Бледная, со впалыми глазами, лохматая, Мать всех зомби. Во время расчесывания я вырвала массу волос, так как всюду были спутанные комки. Чтобы длинная грива волос снова так не запуталась, я заплела ее в тугую косу и завязала одной из шелковых лент, которую нашла на полу.

На стенной полке стоял таз, но вода в нем не была чистой, и относящийся к нему кувшин был пуст. Не важно, в любом случае для мытья рук сгодиться. Затем я подушилась духами одного из флаконов на туалетном столике (резко запахло фиалками), дважды сильно ущипнула себя за щеки - должно сойти. С чисткой зубов мне пришлось повременить, особенно, когда с этим так сложно. Возможно, по пути Филипп сможет позаботиться о глотке воды для меня. Кофе у них еще не было, это займет еще несколько столетий - что я совершенно случайно знала из-за того, что это были бы первые кофейни в Венеции. До распространения чая и какао также требовалось еще некоторое время.

— До свидания, — сказала я Сесиль. — И спасибо за все. Обувь потом я отдам Филиппу, и он позже принесет тебе ее обратно.

Не последовало никакой реакции, она спала, как крупу продавши.

С похмелья и бледная от бессонной ночи, я покинула комнату Сесиль. Дверь была открыта настежь, на улице играли радостно визжащие дети. Они гонялись за кудахтающей курицей, которая взволнованно махала крыльями. Теперь я поняла, почему мне приснился сон о каникулах на фермерском дворе. Шум удвоил стук в голове. Яркий дневной свет бил мне прямо в глаза, и мне пришлось несколько раз прищурить их, пока я не привыкла к свету.

Филипп ждал перед домом, держа в руках заимствованный ночник. Он честно и добросовестно принес его обратно. Я предложила ему отнести его быстро Сесиль, на что он благодарно согласился. В это время я могла следом сделать несколько больших глотков воды из фляги, которую он носил на поясе. После этого крик детей больше не казался мне таким пронизывающим, а также солнечный свет переносился уже лучше, но было довольно тепло, и я сразу же начала потеть. Я попала из марта прямо в лето. Уже с самого утра стояла гнетущая жара, веская причина, чтобы моментально отправиться в путь.

— Ну что, можно выдвигаться, — сказала я.

При солнечном свете у меня появилась возможность осмотреться. Сесиль жила в четырехэтажном доходном доме с убогим фасадом, а улица, на которой он находился, выглядела также не особо уютной. Филипп сказал мне название улицы - Рю Перси - чтобы, в случае необходимости, я смогла ее найти. Что я, конечно, восприняла не «на ура», так как мне больше не хотелось спать на полу. Определенно, лучше будет остаться у Себастиано.

Там мы проведем вместе время до нашего возвращения, и, если особое задание, которое он должен был выполнить в этом времени, препятствовало бы возвращению в настоящее, мы бы также выполнили его вместе. Я прошла бы с ним через все и не отпустила бы ни на шаг от себя до нашего отъезда. Когда мы были с Себастиано вместе, я могла вынести все на свете. Вероятно, там, где он жил, были ванная и кусок приличного мыла. Этого было бы достаточно.

Сгорая от любопытства, я обратилась к Филиппу.

— Так ты и есть тот, кто передавал Себастиано сообщения от Гастона?

Он кивнул.

— Я был дважды у него и передавал послания Гастона. В первый раз он подозревал меня в дурных намерениях, на что я должен был поклясться, что это не я хотел его появления на мосту, а автор послания. Во второй раз он приказал мне убираться прочь и передать моему поручителю, что он сам должен появиться, если ему что-то от него нужно. Что, собственно, Гастон и сделал с известным результатом.

Филипп вел меня через кварталы, в которых было много людей. Некоторые толкали перед собой телеги, загруженные овощами или дровами, другие несли перед собой корзины или лотки. Почти все были бедно одеты: женщины - в темных фартуках поверх длинных юбок, мужчины - в поношенных бриджах и потертых ботинках, дети - в дешевых деревянных ботинках. Некоторые выглядели так, как будто покрыты грязью. В своем деревенском прикиде я совершенно не выделялась. Филипп же, напротив, казался при этом почти элегантным. Его одежда была, в любом случае, довольно простой, но она сидела удивительно хорошо и была чистой и ухоженной.

Он тщательно причесал свои длинные светлые волосы и завязал их сзади бархатной лентой. Кроме того, на его светлой рубашке и гольфах не было пятен, и они едва ли заштопаны, что в семнадцатом столетии уже говорило о чем-то. Шляпу, темный берет, который носили в этом времени, он снял из-за жары, а также засучил рукава рубахи.

На следующем углу он указал на узкий дом с выпирающим вперед верхним этажом и каркасным фасадом.

— Здесь я живу. Это дом моих родителей. Мой отец — портной. Я изучал то же ремесло, что и он, но в настоящий момент он все еще практически со всем справляется самостоятельно. Возможно, пройдут еще годы, пока я перейму его дело. До тех пор я занимаюсь в основном набросками новых моделей. Я люблю рисовать.

— Это чрезвычайно заметно, — по правде, я произнесла только одно слово, а именно «круто». — А как ты пришел к тому... к дополнительной работе для Гастона?

— Он недавно разговаривал со мной, когда был у нас для примерки. Он шьет себе одежду у моего отца, — он неловко откашлялся. — Мне очень жаль, что я взял для тебя такие дешевые вещи, но Гастон сказал, что они должны быть чем проще, тем лучше.

— О, — произнесла я. Колкое замечание, которое вертелось на моем языке, я предпочла не говорить. Я могла несправедливо упрекнуть Филиппа, но позже я определенно все высказала бы Гастону.

Внезапно Филипп сменил тему.

— О чем же вы говорили, ты и Сесиль? — вопрос звучал как будто мимоходом.

Я с удивлением посмотрела на него. Его уши начали немного краснеть. Это, конечно, могло быть последствием жары, но затем я увидела, что его щеки тоже покраснели, и тогда мне все стало понятно. Я не ошиблась прошлой ночью. Он был влюблен в Сесиль. Было ли это чувство взаимным? Мне так не показалось. Она определенно была старше него на два-три года. И приблизительно на двадцать килограмм тяжелее. Тем не менее, это не должно значить что-то определенное. Как известно, противоположности притягиваются. И, в конце концов, она одолжила ему свой фонарь, а это уже показывает, по крайней мере, симпатию. Из этого вполне могло развиться что-то большее.

Филипп откашлялся, и я заметила, что он ждет ответа.

— О, мы просто говорили ни о чем. Она рассказала мне пару вещей из своей жизни, и мы выпили вина. Обо мне я не могла так много рассказать. Ты же знаешь, запрет. Я только упомянула, что я из Германии и что я люблю маскарадные костюмы и ходить в театр, — на этот раз я действительно сказала «маскарадные костюмы» и «театр», которые избежали преобразования.