Луи Буссенар - Похождения Бамбоша

При этих словах, столь же исчерпывающе, сколь и цинично обрисовавших сложившуюся ситуацию, смертный холод пробрал Бамбоша до костей.

Он ответил, стараясь, чтобы голос не срывался:

— Я бы хотел сам глянуть… Посмотреть, не найдется ли для меня какой-нибудь крысиной норы, чтобы переждать…

К Фанни вернулось хладнокровие. Она зажгла спичку, и трепетный огонек осветил зловещее помещение.

Каменные, крытые цинком столы со стоком посредине… водозаборные краны… плиточный пол с желобами… И запах — затхлый, застоявшийся, зловонный, воистину тошнотворный…

Большой сундук, метра два длиной, стоял под стенкой, внутри он весь был заляпан бурыми пятнами.

— Что это такое? — спросил Бамбош.

— Ты что, не знаешь? Да это же гроб.

— Какой еще гроб?

— Да в нем покойничков, товарищей наших, отправляют в море.

— Ах да, припоминаю. Отвозят на рейд… На съедение акулам…

— Вот именно.

Парень из амфитеатра помнил один случай, мало кому здесь известный.

Острова Спасения, будучи образованиями вулканического происхождения, почти сплошь скалистые. Кое-где они покрыты тонким слоем почвы. И это создает большие затруднения для устройства кладбища, тем более что смертность среди заключенных весьма высока, вот места и не хватает. У вольнонаемных — свое кладбище на острове Святого Иосифа, где издавна сваливают в кучу обломки кораблей и останки солдат, но и там наделы отмеряют скупо. В этих условиях, ввиду невозможности погребения, тела заключенных решено было топить на рейде острова Руайаль. Вследствие этого, проведя мертвеца через морг, где всем усопшим без исключения делали вскрытие, покойника зашивали в грубый полотняный мешок и привязывали ему к ногам камень. Оставалось только вывезти его на лодке в открытое море.

Вот для этой-то транспортировки трупа, зачастую изуродованного при вскрытии, и предназначался сундук с герметически пригнанной крышкой. Сундук представляет собой обыкновенный гроб для заключенных. Поместив в него тело, четверо каторжников относят его в часовню, сочетая функции могильщиков и канализационных рабочих. Мрачное и дурно пахнущее совместительство, освобождающее их от всех прочих работ. После того как капеллан отслужит заупокойную мессу, во время которой каторжники исполняют роль певчих и причетников, гроб несут в порт и ставят на скалу, прозванную каторжанами «мертвецким дебаркадером». Вельбот[162] охраны с дюжиной гребцов-арабов тотчас же подходит к причалу, гроб помещают на корме, надзиратель командует: «Вперед!» — и гребцы с похвальной слаженностью налегают на весла. Лодка мчится стрелой в открытое море. Из часовни, построенной на плато над портом, доносится в это время колокольный звон. Этот погребальный звон летит над безмятежной гладью вод, он слышен на большом расстоянии… Ритмичные движения гребцов становятся все стремительней. С поразительной скоростью вельбот лавирует между пенными гребнями. Тюремный капеллан под зонтиком подходит к кромке воды в сопровождении двух служек, один из них несет крест, второй — кропильницу. Священник берет кропило, широким жестом окропляет море святой водой, бормочет несколько латинских стихов — последнее милосердное напутствие тому, чьи бренные останки сейчас поглотит пучина. Колокольный звон не смолкает, его навязчивые звуки действуют на нервы. Со всех сторон рейда на воде появляются пенные борозды, устремляющиеся к центру, которым является вельбот. Вода вскипает, разрезаемая торчащими над поверхностью спинными плавниками.

— Акулы!.. Акулы!.. — в страхе бормочут гребцы-африканцы.

Да, это акулы, стервятники моря, ужасные хищники бухты острова Руайаль. Их пятнадцать, двадцать, двадцать пять, быть может, больше… Привлеченные колокольным звоном, эти ненасытные хищники собираются на свою жуткую трапезу и плотным кольцом окружают лодку.

— Табань весла! — командует надсмотрщик.

Арабы прекращают грести, лодка по инерции одолевает еще несколько морских саженей и останавливается. А вода вокруг бурлит все сильнее, всего на миг появляются пасти акул, похожие на стальные серповидные ножи, снабженные громадными грозными зубами, и вновь скрываются под водой, готовые растерзать вожделенную добычу. Акулы располагаются кверху брюхом — в своей любимой позе для нападения.

— Выбрасывай! — кричит надзиратель.

Двое гребцов опрокидывают гроб, и со зловещим всплеском труп исчезает в морской пучине. Вода буквально закипает. Появляются пенные буруны; лодка кренится то на один борт, то на другой. Скрежет челюстей слышен за километр. Затем из бездны, где происходит эта чудовищная трапеза, появляются пузыри воздуха и кровавые пятна. Длится это всего несколько минут, и вот уже водная гладь вновь спокойна. Гребцы налегают на весла и отвозят на берег пустой гроб, который будет еще служить и служить Бог знает сколько времени. Такова неизменная погребальная церемония почивших в бозе каторжан на островах Спасения. Странные и впечатляющие похороны, повергающие заключенных в неподдельный ужас.

Трудно в это поверить, но эти отпетые злодеи, ничего не боящиеся и не верящие ни в Бога, ни в дьявола, так дешево ценящие человеческую жизнь, негодяи, чей преступный путь довел их до гильотины, испытывают безумный страх при одной мысли о том, что их бренные останки пойдут на растерзание акулам. Это единственная забота, единственный кошмар для тех из них, кто находится при смерти. Они заклинают капеллана вымолить для них место для погребения в земле, на кладбище острова Святого Иосифа, предназначенном для вольных поселенцев. За эту поблажку одни обещают сделать признания, дать дополнительные показания, другие — обратиться в христианскую веру, настолько страшит этих до мозга костей порочных людей такой ужасный эпилог их неправедной жизни.

Итак, теперь нам известно назначение зловещего сундука, замеченного Бамбошем в помещении анатомического театра. Ввиду того что гроб намеревались вскоре использовать по назначению, его вытащили из ангара, где он обычно хранился под замком. Предстояло тройное гильотинирование, поэтому его поместили в секционном зале, чтобы служитель морга мог положить в него тела и отрубленные головы, обильно пересыпав их опилками.

Бамбош, как человек, привыкший из всего извлекать для себя выгоду, сказал, заприметив сундук:

— Я спрячусь в этом гробу.

Подобный факт уже имел место. На каторге существует легенда, согласно которой в 1865 или 1866 году один из заключенных совершил побег таким оригинальным способом. Он чуть было не преуспел в своем намерении, и, если бы через сутки какой-то встречный корабль не выудил его из моря, он, возможно, достиг бы безопасного места.