Евгений Татаренко - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1976 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

— О чем говорили по дороге? — спросил Афанасьев.

— Ни о чем. Молчали оба. Белый все время то пел, то насвистывал и назад оглядывался. А Алик курил сигарету за сигаретой.

— Вы хорошо их запомнили?

— Одного рассмотрел отменно. Белого. Он поменьше вас будет, но плотный такой парень. Я думаю, что он моему Лехе ровесник, а тому в августе девятнадцать будет. Когда сел, рукава у рубашки закатал, мускулы здоровые, руки большие, загорелые и все в рыжих волосах.

— А каких-нибудь наколок или шрамов не заметили? — вмешался Звягин.

— Чего не заметил, того не заметил.

— Что на нем было надето? — спросил Афанасьев, тщательно записывая в блокнот приметы.

— Серая рубашка с карманчиком на груди, я еще себе такую хотел купить, да размер не подошел. Она чешская, из хлопка, летом в ней не жарко. В джинсах, а на ногах босоножки, наверное, заграничные, спереди два широких ремня, темно-коричневые, и пряжка желтая. Алика я рассмотрел хуже. Он помоложе будет года на два или на три, голос грубый. Волосы черные, длинные и колечками на концах закручиваются. Я еще подумал, что на бигудях завивает. Теперь это у них модно. Расчесаны на пробор посредине. Брови широкие, а лицо узкое, бледное, усики пробиваются, еще бы бородку — на Христа бы смахивал. Только моложе, — усмехнулся шофер. — Рубашка на нем синяя, нейлоновая, а остальное не рассмотрел. Как будто в джинсах, а может, ошибаюсь.

— Вы помните то место, где их высадили?

— Конечно, помню. Если хотите, покажу.

Афанасьев насторожился. Уж больно все складно получалось: подъехать прямо на такси, задержать преступников — и разбойное нападение раскрыто. Так просто не бывает.

Звягин, слушая весь разговор, поворачивался то к Афанасьеву, то к водителю и, наконец, взмолился.

— Поедемте, Александр Филиппович, мы их там на даче тепленьких…

— Потерпи, друг. Вот что, Николай Митрофанович, едем-ка на Суворовский бульвар, а потом, как говорится, начнем от печки. Провезете нас тем самым маршрутом. Кстати, вы не заметили, Николай Митрофанович, что было в руках у ваших пассажиров, когда они к вам на площади Пушкина сели?

— У белого был лист плотной бумаги, скрученный в тонкую трубку. Ну знаете, такая бумага, на которой чертежи делают. А у Алика пакет небольшой, такой, если в газету завернуть, скажем, два батона.

— Когда вы ждали пассажиров, кто-нибудь заходил или выходил из подъезда?

— Вроде никто не заходил, а вот вышли пожилая женщина, затем мужчина в очках, да еще мальчишка выбежал небольшой, лет тринадцати или четырнадцати. Рукой все за голову держался. Он пробежал прямо перед моим радиатором, оглянулся на подъезд — и на проезжую часть. А там движение одностороннее, так он чуть под грузовик не угодил.

— Почему вы за ним наблюдали?

— Да я же вам говорю, он чуть под машину не попал. Вот я и думал, что шоферу из-за моей «Волги» парня этого не было видно, и он его легко мог сбить. Сбил, и все — тюрьма. Я наблюдал не за этим огольцом, а за своей шоферской судьбой. Тот водитель на грузовике так крутанул баранку, что я подумал, он в чугунную ограду врежется. Молодец, вывернул. Товарищ майор, вижу, вы со мной неспроста толкуете. Что эти двое наделали?

— Женщину связали и квартиру ограбили. В общем, вы, Николай Митрофанович, сегодня на чай с бандитов получили.

— Знать бы, так я завернул бы с ними на Петровку.

— Уж так бы и завернул! — усмехнулся Звягин.

— А ты думаешь, раз таксист, то шабашник? — рассердился водитель. — Я ведь мог и не сказать диспетчеру, что был на Суворовском, вот тогда бы вы меня и поискали. А то, как только диспетчер по радио спросила, кто в девять утра был на Суворовском, я сразу смекнул, что дело тут нечисто. Ну и сказал, потому что плевать мне на ихнюю десятку, приеду — сдам в кассу.

— Верно говорите, Николай Митрофанович. Видите милицейскую машину? Возле нее и остановитесь. Слушай, Звягин, это «Жигули» нашего Ильина. Сам он, наверное, в квартире у пострадавших. Поднимись на третий этаж, дверь справа. Вызови инспекторша сюда, а я пока позвоню. — И Афанасьев направился к стеклянной будке, прижавшейся к стене дома.

— Это опять я, Афанасьев. Нашелся таксист, он говорит, что увез бандитов в Серебряный бор на дачу. Но они почему-то выгрузились в каком-то тупике. Я съезжу, посмотрю. Одному не лезть? Со мной есть сыщик один. Еще прихватить? В помощь оперативной группе я оставил Ильина, думаю его взять с собой, тем более что он на своей машине.

Вскоре Звягин вернулся в сопровождении инспектора.

Майор быстро ввел его в курс событий.

— Ты знаешь кого-нибудь в местном ГАИ?

— Конечно, Александр Филиппович.

— Тогда нужно загнать к ним во двор такси, а мы с шофером съездим на твоей машине туда, где высадились эти типы. Неудобно нам на вашей машине ехать, — объяснил он водителю, — вы человек заметный, да и сами же говорите, что Алик номер ваш записал. Если они нас раньше времени заметят, потом их ищи-свищи. Вы не возражаете?

— Отчего же? Я согласился на все еще до того, как диспетчеру ответил, — пробурчал Николай Митрофанович.

— Ну тогда, Боря, вперед, а мы следом. Хотя постой. Возьми к себе нашего щеголя, и чтобы через пять минут он был в штатском.

— Как это в штатском, Александр Филиппович? — растерялся Звягин.

— Очень просто. Мундирчик сними, аккуратно сверни и Борису в багажник. У тебя, Боря, не найдется каких-нибудь брюк?

— Есть старенькие. Я в них машину мою. И рубашка найдется!

— Вот и одолжи их лейтенанту. Тогда мы его возьмем с собой и при случае даже представим возможность отличиться, может быть, позволим продемонстрировать успехи в изучении самбо, — посмеиваясь, говорил Афанасьев.

Николай Митрофанович тронул инспектора Ильина за плечо:

— Здесь не гони. Вот за следующим столбом — направо. Поезжай медленнее, через метров двести и будет тот самый тупик.

«Жигули» свернули на зеленую улицу, где с обеих сторон тянулись дачи, обнесенные штакетником. Все они спрятались в зелени деревьев, за заборами пестрели цветочные клумбы. На многих участках устремились в небо огромные сосны и серебристые ели.

Афанасьев опустил стекло и полной грудью втянул чистый смолистый воздух. Он легонько отстранил к спинке сиденья Николая Митрофановича и объяснил:

— Лучше, если вас не заметят.

Между двумя заборами показалась неширокая полоска ничейной земли, заросшая зеленой травой. Машина, не останавливаясь, прошла дальше, таксист махнул рукой:

— Стоп, на том прогоне я их и выгрузил. А вот и след, где я разворачивался.

На песке обочины прямо против угрюмого двухэтажного деревянного дома были хорошо видны следы автомобильных колес. Если на каждом участке висели гамаки или стояла легкая мебель, то этот дом — серый, нуждавшийся в покраске — явно пустовал.