Дракон среди нас - Ирина Вадимовна Лазаренко

наконец заключил, что шить его не обязательно, требуется лишь срезать волосы и хорошенько заклеить рану смолистым воском. Такового воска у него в достатке, вот: на вишнёвой смоле, на сливовой…

Йеруш дал пастуху две монетки, и у того немедленно нашлась наицелебнейшая мазь на свежайшей облепиховой смоле и с перетертой травой чистотелки. Пастух вился вокруг взволнованно, но без суеты, рану обработал уверенно, велел ближайшие пять дней ей не тревожить и не спать на спине. А девушка прыснула и сказала, что затылок Йеруша теперь выглядит, словно лишайный, «А уши торчат даж мило». Йеруш на это вяло пожал плечами, и девушка ушла вместе с пастухом.

Найло поймал взгляд Илидора. Тот быстренько дожевал очередной рыбный пирог, кивнул и уверенным движением выдернул Якари из толпы поселян, всё шумевших вокруг спрута.

Втроём они быстро шагали в спальному дому и отошли за пределы слышимости кола молча. А потом Илидор остановился и обернулся таким текучим, кошачье-змейским движением, что Якари почудился звук трещотки на змеином хвосте. Хотя он никогда и не видал змей с трещотками на хвостах, а лишь слыхал о них от путников из сам-южных краёв. Якари застыл и ослабел коленями, увидев, как глаза Илидора наливаются недобрым оранжевым светом, точно разгораются в очаге едва теплившие угли.

— Ты, конечно, знал.

Якари сделал полшага назад, но в спину ему тут же упёрлись пальцы Йеруша — пускай Найло и не был сколько-нибудь угрожающей боевой единицей, да такого эльфа Якари мог бы просто пополам переломать, словно сухую ветку, — но когда тебе в спину втыкаются твёрдые, злобные, цепкие пальцы, словно готовые сей миг вырвать твой хребет, поневоле передумаешь совершать резкие движения.

— Ты знал, что ваша лихота лезет из панс-ской усадьбы, — прошипел Илидор.

Голос его тоже сделался змейским, и вечер вдруг перестал быть прохладным, а лоб Якари покрылся испариной. Мелькнула глупая и стыдная мыслишка, что сейчас эти двое чужаков разорвут его пополам, сожрут и остатки закопают, и никто в Большом Душеве не узнает, куда подевался добрый владелец спального дома Якари, никогда никому зла не чини…

Отступать было некуда, в спину втыкались пальцы Йеруша, едва не пробивая насквозь кафтан, рубашку и кожу.

— Ты знал, кто из жителей бывал в этой усадьбе, — Илидор почти навис над скукожившимся Якари, и крылья плаща вдруг захлопали сами собою, чисто колдовские, и лицо Илидора заострилось, сделавшись будто не совсем человечьим, а… — Да вы все знали! Но вам духа не хватало пойти в усадьбу самим — вы что, всем поселком одной псины боялись? Или боялись прижучить этих увальней, хотели чужими руками угли загрести?

— Так ну ж его! — Возопил Якари. — Тут же кажный у кажного на ладони! Всю жизнь плетнями трёмся! Думаешь, можно взять да такой разговор повести с соседями? За такое красного петуха в хату пустят, або ж здороваться бросят, жизни ж не станет, ну! Или земельным владетелям писать? Так они сами с паном усадебным дружкуюся! И чего? От одних и других достанется разом да поочерёдно!

Крылья Илидора чуть опустились, пальцы Йеруша перестали давить в хребет Якари, и мужчина встряхнулся виновато, как пристыжённый пёс. Добавил жалобно:

— Вы люди пришлые. С вас какой спрос? Шли мимо, увидели непотребство да написали кому след! И дальше двинулись по своим делам, и кто вас в чём завиноватит, кто вам чего сделает?

— Кто нам чего сделает? — вскричал Найло, вскинул руку к свежезаклеенной ране на затылке.

Рана пульсировала тянущей болью, холодный воздух пробирался под кожу, сквозь выстриженный клок волос, выстуживал череп до самых мозговых складок.

— Я уже всем сказал, — бормотал примирительно Якари, — уже сказал: ну чего ж, так вот вышло: делишки панские вскрыли пришлые люди, ну не удержалось шило в мешке, чего ж ты делать будешь, коли явились до нас такие любопырные путники, да ещё по воде учёные? Ровно ничего не можна было поделать: всё сами разведали, до всего докопались, все ж это видели! Все видели, как вы ходили по селу бестолково, а вовсе не сразу к усадьбе пошли. А я сказал соседям, дескать, вы уж и владетелю земель послание отправили… От вашего имени я его с циркачам дал ишшо засветло, штоб они вручили в городе поштарю. Уж не серчайте, а тока никак было иначе-то. Тока так и можна, штоб пришлые всё грязищу раскопали и разведали, штоб всё было по-правдашнему. А я чего, с меня спроса никакого, я тока поселил вас в спальном доме, бо где ж ещё вам было жить?

Йеруш взглядом попросил Илидора вколотить Якари в землю по пояс. Какого, спрашивается, жварного шпыня позволяет себе этот захухрый владелец ёрпыльного спального дома в бзырном поселке? Найло даже не понимал, что разозлило его сильнее — та ловкость, с которой его использовали, или что его, гениального Йеруша Найло, привыкшего смотреть на селян вроде Якари очень сильно сверху, этот самый Якари мгновенно и безошибочно раскусил, лишь только увидев на пороге спального дома. Ведь Якари сразу понял: Йеруш не станет болтать лишнего, не расскажет местным, что шатается по посёлку не от скуки, что владелец спального дома скотски не отдаёт ему важное послание…

Тьфу!

— А я говорил: нужно было сразу его треснуть и забрать твоё письмо, — Илидор отвернулся от Якари, хлопнул крыльями. — Не смотри так на меня, Найло, ты хотел изучить аномалию — ты получил ровно то, чего хотел. Теперь давай ты получишь второе что хотел и пойдём дальше. Я хочу покинуть это прекрасное селение, пока держу себя в руках. И пока местные держат себя в руках, а не мчатся сюда передать нам своё спасибо через почесание граблями и тяпками — надо думать, нам такое это в кочергу не упёрлось?

Якари, сообразив, что осерчавшие соседи всё ещё могут сжечь его спальный дом вместе с «любопырными» не в меру пришлыми людьми, засуетился, замахал одной рукой, отёр другую о полу кафтана и первым поспешил к спальному дому.

* * *

Йеруш заглотил глазами письмо, не прожёвывая смыслов и быстро перелистывая страницы, после чего поскрёб щёку, оставив яркие полосы на тонкой коже, и перечитал снова, внимательнее.

Якари едва слышно сопел и аккуратно тёр тряпкой невидимое пятно на опализированной стойке. Все усиленно делали вид, что между ними никогда не случалось недоразумений, однако друг на друга не смотрели: Якари было неловко, а дракону и эльфу — раздражительно. Потому