Икосаэдр - Андрей Валерьевич Скоробогатов

стуле, смотрит с лукавым прищуром и добивает: — И поголовно были девственникам, как ты!

С соседних столов слышатся смешки.

— Я не девственник! — Сенька густо краснеет и прячет румянец в рыжей бороде.

Он новичок и самый младший в отделе, но борода у него самая лохматая. Тема больная, парень подавлен и огорчён, и Кит на правах офисного «деда» продолжает давить.

— Ну и что, что девственник. Ты же не гей, не зоофил? Медкомиссию и предварительный отбор на завершающую стадию проекта прошёл, да?

— Слушай, иди к чёрту.

— Но почему так, Сенька⁈ Тебе, чёрт возьми, двадцать четвёртый год. Тебе что, некогда заняться бабами? Бросай быть ботаником, трахни кого-нибудь!

— Ну, как же… Я трахал. Просто я с родителями живу. Мне не хочется с сотрудницами. И привести некуда…

— А-а! Спалился! — кричит Серёжа. — Точно мальчик.

Кит внезапно меняется в лице, бросает карандаш на стол.

— Дебильнейшие аргументы, — продолжает Кит. — И про сотрудниц, и про родителей. Сколько комнат в квартире твоих родителей?

— Ну… три. Две родительских и моя.

Соседи, зная красноречие офисного «деда», разворачиваются на стульях и готовятся слушать монолог.

— Жёваный крот. Ты реально густой чувак. Мы живём в эпоху расцвета посткорпоративного социума. Мы бесправные офисные биофункции, шурупы системы, и это клёво. Мои троюродные братишки на постядерном западе в полисах при ультразаводах почитают за счастье спать в кабинках на двух квадратных метрах, рвать попу по четырнадцать часов с семидневной неделей и одним выходным в месяц. Эти чуваки ни разу в жизни не вылезут за пределы их ржавых кубических полисов, жёваный крот, лишь бы им в этот выходной дали полноценную комнату с двухместной кроватью, синтетическим бухлом и женщиной, готовой к соитию. А я, с тех пор как развёлся и ушёл в Проект, живу в съёмной комнате в общаге, на восьми квадратных метрах, и каждый месяц меняю девушку. А у тебя, жёваный крот, своя комната, в спальном квартале, наверняка, с нормальной кроватью и защёлкой на двери. Да, нам по понятным причинам сложно заводить отношения с женщинами из гражданки — мы можем многое рассказать. Так почему бы тебе не пойти и не склеить застенчивую экологичку с пятого уровня, не соблазнить её в собачьей позе в своей собственной комнате? Должен сказать, что экологички весьма недурны в этом ракурсе, я проверял.

— А, я не умею, — отмахивается Сенька, не уточнив, что именно он не умеет, и поворачивается к своему экрану, в котором тут же начинают летать трёхмерные детали гигантской конструкции Проекта, которую чертит Подвал.

Ребята ржут и ждут ответного монолога от Кита, но внезапно в кабинет вбегает начальник департамента, и все спешно ныряют в свои открытые модели. Начальник седой, хотя ему ещё нет и сорока, худощавый и быстрый, он подбегает к одному из инженеров и, перехватив консоль, открывает другой кусок проекта.

— Серёжа, у меня к тебе есть небольшая просьба, можешь выполнить?

— Ну, это смотря какая! — отвечает Серёжа.

— Что это значит «смотря какая»? — удивляется начальник наглости инженера. — Попроси любого из отдела, вон, например, Кита, о маленькой просьбе, он выполнит. Ну-ка, Кит, у меня к тебе маленькая просьба?

— Кого нужно убить, шеф?

Все смеются, а Сенька сидит и злится. Мало того, что теперь все точно знают о его проблеме, так ещё и дали прозвище «густой чувак». День ото дня проклятый обрусевший америкашка всё сильнее пытается закрепить свою власть лидера, доминируя и угнетая. Дедовщина сплошная, а не конструкторская группа.

Страшно представить, что будет с их группой на Чердаке.

Рабочий день пролетает незаметно, все поднимаются на минус первый этаж Подвала и проходят в буферную зону с сотней дверей. Сотрудники скидывают в тамбурах одинаковую фиолетовую униформу, складывают всё бельё в один из десятка ящиков, проходят по одному голые через два сканера и надевают «гражданскую» одежду. Во внешней кабинке Сенька чувствует запах духов неизвестной сотрудницы, от которого наступает лёгкое возбуждение. Это его одна из самых ярких фантазий — чтобы счётчик входящих сотрудников случайно сбойнул, и он оказался вдвоём с одинокой, молодой и готовой на всё незнакомкой.

Но он знает, что этого не будет никогда.

У лифтов, ведущих наверх, он видит в толпе Кита, рядом с которым щебечет малознакомая девица. Кит проводит пальцами по её спине, и, заметив Сеньку, кричит:

— Густой чувак, хороших выходных!

Сенька отворачивается, чтобы никто не заметил, что обидное прозвище адресовано ему. Но пара человек рядом всё равно улыбается, разглядывая его кучерявую бороду.

* * *

— Ой, тут занято! — лёгкий испуг на лице девушки сменяется миленькой улыбкой. Она всё ещё застенчиво прикрывается только что снятой корпоративной футболкой, мнётся около скамейки, но не спешит закрывать дверь.

— Ничего, переоденемся вместе, — внезапно говорит Сенька и заходит в раздевалку.

Девушка, как ни в чём ни бывало, складывает футболку и кладёт в тумбочку, продолжая раздеваться. Садится на скамейку и снимает носочки. Сенька сглатывает слюну и глядит на её молодое, нежное тело. Грудь-яблочко с непропорционально-большими розовыми сосочками, мягкая попа, длинные русые волосы до пояса, стройные, идеальной формы ножки. Девушка, тем временем, немного покраснев от смущения, делает вид, что не обращает на него внимания, и снимает трусики.

— Ты знаешь, у меня никогда не было мужчины, — кротко говорит она.

Он тоже начинает раздеваться, скидывает с себя одноцветные рубашку и брюки, чувствуя чудовищной силы сексуальное возбуждение. Наконец не сдерживается, хватает девушку за бёдра, поворачивает лицом к скамейке и…

Свет в раздевалке загорается красным, звучит сирена, переходящая в звук будильника, и любовник-неудачник просыпается.

Через полчаса Сенька стоит в ванной и разглядывает свою кудрявую бороду. Он периодически подбривает бакены и держит в руках старинный одноразовый бритвенный станок. Его семейству от деда досталось по наследству шестьдесят килограмм таких станков, спёртых с завода, половину из которых успел истратить батя.

Сенька держит в руках бритву и смотрит на бороду. Это продолжается добрых минуты две, после чего он всё же кладёт бритву на место, вытирает голову и уединяется в свою комнату. (Между прочим, правильно делает, потому что бороду такой кучерявости, как у него, бесполезно пытаться сразу уничтожить бритвой — сначала нужно безбожно срезать ножницами или триммером, а уже потом подравнивать оставшуюся щетину.)

В комнате его ждёт любимое хобби. Мало кто из знакомых и уж тем более никто из коллег не знает того, что Сенька —