Мария Колесникова - Гадание на иероглифах

Однажды он засиделся в своем кабинете, были какие-то неотложные дела. Только на пороге своей квартиры вспомнил, что жена просила прийти пораньше, — она предупредила его, что они приглашены в гости.

Лиза сиротливо сидела на диване в одном из своих лучших платьев, которое ей было очень к лицу.

— Я опоздал, — робко, как бы извиняясь, сказал он, целуя жену и втайне любуясь ею.

— Да, — как-то вяло, почти равнодушно ответила она и взглянула на золотые часики на своей руке.

— Ну ничего, — сказал он бодрым голосом. — Еще не все потеряно, пойдем в следующий раз.

— Ян, я давно хотела тебе сказать, что так жить больше нельзя, — бледные щеки Лизы слегка порозовели.

Его охватило раздражение.

— Я так дьявольски устал, у меня разыгралась моя невралгия. Честное слово, будь милосердна.

— Нет, Ян, нет. Дело ведь не в твоем опоздании…

— А в чем?

— В том, что мы стали совсем чужими…

Он сделал протестующий жест, но она настойчиво продолжала каким-то пониженным глухим голосом:

— Каждый из нас живет какой-то своей отдельной жизнью. Да и вообще, если быть честными, мы с тобой очень разные люди. Ты хороший, ты даже слишком хороший, но ты хороший до автоматизма…

— Ну, это уж совсем чепуха какая-то… Что же ты хочешь, чтобы я был плохим?

— Да нет, — сказала она, досадливо махнув рукой. — Не то, совсем не то…

— Ты просто раздражена, тебе надо успокоиться, — мягко сказал он.

— Вот-вот, — отозвалась она с горькой усмешкой.

Они тогда помирились, но он понял, что Лиза никогда не будет ему другом, товарищем, а он, вечно занятый, отдающий себя на разрыв, очень нуждался в этом.

Мысли о родине возникли, по-видимому, в связи с ожиданием первого советского теплохода, который доставит в Испанию самолеты.

В штабе армии волновались — дойдет ли? В водах Средиземного моря начали разбойничать немецкие подводные лодки.

На мадридском фронте очень напряженное положение. Фашисты рвутся к Мадриду. Над городом сыплются листовки, в которых генерал Мола похваляется въехать в Мадрид 7 ноября и угостить там друзей в кафе на Гран Виа — центральной улице столицы.

В конце октября было получено сообщение, что теплоход благополучно пришвартовался в Аликанте.

Берзин и начальник авиации республики Игнасио Идальго де Сиснерос поехали в Аликанте встречать новоприбывших добровольцев — советских летчиков.

При виде советского теплохода Берзина охватило необыкновенное волнение — это была частица родины.

Он горячо обнимался и с летчиками, и с командой экипажа, поздравлял с благополучным прибытием.

Среди летчиков были Рычагов, Хользунов, Баланов, Десницкий, Минаев и другие.

На душе сразу стало легче.

Теплоход встречали рабочие, республиканская милиция, революционные бойцы, женщины, дети. Все радостно кричали:

— Вива Русиа, вива!

Враг уже стоял в предместьях Мадрида, когда над городом взлетели советские истребители «И-15», «И-16» (испанцы прозвали их «чатос» — курносые, и «моска» — мошка) и двухмоторные бомбардировщики «СБ», получившие прозвища «катюши», со скоростью 424 километра в час.

Следующим пароходом, пришвартовавшимся в Картахене, был «Туркестан». Он привез танки «БТ-5» и «Т-26».

Снова на Берзина навалилась огромная ответственность как на главного военного советника. Нужно было разрабатывать оперативные планы ведения боевых действий с использованием танков и авиации.

Современная война требовала новой техники. Военачальники республиканской армии никакого опыта в ведении такой войны не имели, бойцы не знали оружия и не умели грамотно применять его на поле боя. Приходилось все тактические задачи решать советским военным советникам по разным родам войск. А отвечал за все Берзин.

29 октября под Мадридом, у деревни Сесеньи, впервые принимали участие в боях советские добровольцы на танках «Т-26».

Взяв Толедо, Франко организовал там свой штаб. Фашисты быстро продвигались четырьмя колоннами к Мадриду. Они открыто похвалялись, что рассчитывают не только на свои силы, но и на «пятую колонну» в самом Мадриде.

В городе было полно предателей. Иностранные посольства укрывали у себя сотни фалангистов. Особенно отличалось чилийское посольство.

В начале ноября Рохо сообщил Берзину о решении правительства переехать из Мадрида в Валенсию.

— Покинуть в такой ответственный момент Мадрид? — возмутился Берзин. — Это похоже на бегство.

— Город бомбят, правительство не может работать в таких условиях, — резонно возразил Рохо. — Нам с вами тоже приказано эвакуироваться.

— Но кто же будет руководить обороной Мадрида? — спросил Берзин.

— Генерал Миаха, — иронически усмехнулся Рохо. — Сам Кабальеро передал ему приказ о назначении его главой Хунты обороны столицы.

— Миаха? — удивился Берзин.

Он знал, что генерал Миаха не пользовался уважением ни в армии, ни в правительстве. Его называли генералом-неудачником. В начале мятежа он был назначен военным министром, но пробыл на этом посту всего несколько часов. Миаху просто игнорировали, и он в тот же день подал в отставку. Кабальеро назначил его начальником мадридского гарнизона. Миаха по-испански «крошка». Он действительно был маленький, невзрачный, но очень самолюбивый, старался поднять свой авторитет пышными выездами по гарнизону.

— Да вы не расстраивайтесь, — поспешно сказал Рохо, видя, как хмурится Берзин. — Вряд ли мы будем отсиживаться в Валенсии.

Через несколько дней они действительно вернулись в Мадрид, в свое старое убежище в подвале министерства финансов в самом центре города.

Германская авиация сильно покалечила город. Много старинных зданий было разрушено, улицы завалены грудами кирпича и камня. А совсем недавно этот прекрасный город пленил Берзина своим особым величием. «Война безобразна, как смерть», — подумал он.

Энрике Листер рассказал, что после бегства правительства в штаб Народного фронта заявился генерал Миаха. Он был в полной растерянности. Передал в штаб конверт с приказом Кабальеро, в котором Миахе поручалось возглавить Хунту по обороне Мадрида и отстаивать от фашистов столицу любой ценой.

— Никакой Хунты я не обнаружил, — лепетал Миаха. — Ее просто не существует… Это что же, насмешка?

На конверте было написано: «Не вскрывать до шести часов, утра 7 ноября 1936 года».

— А генерал Мола по радио похвалялся взять столицу именно 7 ноября, в годовщину Октябрьской революции! — возмущался Листер. Начальник штаба глубокомысленно отмалчивался.

Бегство правительства развязало руки коммунистам. По инициативе Центрального Комитета партии во главе с Хосе Диасом и Долорес Ибаррури срочно была создана Хунта (Комитет) обороны из представителей всех партий. Комитет возглавил Висенте Рохо. Был издан приказ о всеобщей мобилизации.