Икосаэдр - Андрей Валерьевич Скоробогатов

после окончания смены — это сел на восьмой трамвай и покатил на ЖБИ. Благо, в этот раз трамвай был электрическим. Дом тролля-шарманщика нашёлся не сразу, словно желая спрятаться от глаз эльфа в городском ландшафте.

— Кто? — буркнул недовольный женский голос из-за двери.

— Это Владленеллион, я проходил лечение у вашего мужа.

— Леонтий на дежурстве! Вы бы ещё попозже пришли! Ходют тут.

— Тогда ответьте вы, что со мной происходит⁈ — выкрикнул эльф.

Возникла пауза, затем старческий голос нехотя проворчал.

— А то и происходит. У кодирования всегда побочные эффекты. У кого-то прозрение происходит, у кого-то, наоборот, ложные идеи. Не разбираюсь я. Идите отсюда, мне стирать надо.

— Когда будет ваш муж? Завтра он не дежурит?

В ответ послышалось молчание. Эльф позвонил пару раз в звонок, но потом плюнул, решив спросить о дежурстве тролля у Рудольфа Степаныча.

* * *

— Горе-то какое, — вздыхал гном, качая головой. — Прямо во время дежурства взорвалась шарманка. Видать, там был пиропатрон на случай измены режиму, и его случайно активировали. Старик выжил, но у троллей, как ты знаешь, рефлекс — при взрывах впадают в анабиоз. Возраст только… Не знаем, выживет Леонтий Серафимыч, или нет.

— Что же мне тогда делать? Что за кодирование он применил, как лечить побочные эффекты? За последние два дня это всё… усилилось, я вижу видения всё отчётливей. Раньше, когда я нюхал клей, такое тоже было, но всё как-то сумбурно, а теперь…

Влад шагал по кухне гнома как загнанный зверь.

— Что за видения? — осторожно поинтересовался гном.

— Не стоит об этом, — довольно оборвал Влад.

Гном кивнул и тактично перевёл тему.

— Логично, что побочные эффекты экстрасенсов огня следует лечить магией воды. Только вот ни одного знакомого у меня нету, а к незнакомым…

— У меня из знакомых — только в ЖЭКе штатный, первого уровня… Хотя погоди! — эльф вскочил со стула и прыгнул в прихожую, едва не сбив супругу Рудольфа Степановича. — Знаю одну! Я еду к ней!

— Куда это он? — осторожно спросила Глафира Семёновна.

— Он сказал «к ней», — ехидно ухмыльнулся бородач. — Не иначе как весну почуял.

— Я гляжу, он сам не свой. Давно я говорила — жониться ему пора.

* * *

— Извините, вы не подскажите, как найти Василенко Марусю Анатольевну? — спросил эльф, наклонившись к низенькому окошку. В вахтёрской будки Ботанического сада сидело двое хиппи-хоббитов непонятного пола. Во всю стену будки висел плакат запрещённой эльфийско-английской группы «Жуки».

Ботанический сад всегда был островком либеральной свободы в океане воинственного марксизма.

— Мир тебе! — пискляво ответил один из вахтёров. — Она у нас куратор кактусовых. Иди по центральной аллее до третьей оранжереи, только ничего не ломай.

— Это я понимаю, — обиженно ответил Влад. Он хоть и сантехник, но всё же эльф.

В третьей оранжереи было очень жарко. В раскалённом песке и каменистых горках росло полсотни кактусов — разных расцветок, размеров и форм. Маруся Анатольевна сидела среди всего этого великолепия в маленьком надувном бассейне в позе лотоса. Промокшая туника облегала её зелёноватое украинское тело, отчего эльфу немного захотелось порвать свой партбилет, но он сдержался.

— Маруся Анатольевна? — тихо спросил он. — Вы обещали мне помочь?

— Ох, це ви! — радостно сказала куратор кактусовых. — Сымайти пальто и сидайте поручь.

Владу было немного неудобно, но пальто он снял.

— Повидайте мени, як всё було, — сказала дриада, села ему за спину и стала массировать мокрыми пальцами его виски.

— Я вернулся из ВДВ и долго не мог найти себе работу, — Владленеллион закрыл глаза. — Вы же знаете, на эльфов алкоголь не действует, поэтому во время душевной хандры я стал… иногда нюхать клей «Момент». Потом я нашёл работу сантехником, всё стало намного лучше, но всё равно я чувствовал, что это не моё, и ничего не мог сделать…

— Випродовжувалинюхати?

— Да. Правда, реже, только по праздникам, но всё равно. Однажды я решил от этого избавиться, и пошёл к экстрасенсам. Первый не помог, а второй… он был троллем-шарманщиком откуда-то с севера. Он сделал какое-то тёмное колдунство с поджаренным городом на сковородке. Вы слышали о таком заклинании?

— Ни… — сказала дриада. — Ви продовжуйте.

— Сейчас тролль из-за несчастного случая на производстве впал в кому… или в спячку, их там не поймёшь. А я не могу вылечиться, меня преследуют видения, как тогда, у вас в коридоре. Как, кстати, ваш вентиль?…

Эльф открыл глаза. Оказалось, что к ним незаметно присоединилось ещё две сотрудницы ботанического сада — всё в тех же полупрозрачных туниках, едва скрывавших их молодые комсомольские тела. Дриада убрала руки и рассмеялась звонким голоском.

— З ним усё в порядку. Що за видения?

— Я… Я вижу пустоту. Первозданную пустоту реального мира, в которой нет ни звёзд, ни земли, ни… партии. В этой пустоте сидит Ёж, огромный и колючий. И одинокий. Нет никого, кроме этого Ежа, и мы все — всего лишь его воображаемые друзья, песчинки его ежиного сознания, обредшие способность мыслить. А Ежу тоскливо, он сидит напротив этой грёбаной пустоты, курит трубку, ест грибы, мечтает и спит. Весь наш мир, вся тысячелетняя история нашей страны — всего лишь полуденный сон этого Великого Ежа… И когда ты понимаешь, что весь этот мир — иллюзия, а Ежу так грустно, так одиноко, то хочется выпрыгнуть, выйти из этого мира наружу, чтобы нашему создателю не было так грустно. Но ты не можешь, ведь ты — всего лишь иллюзия… Ну не бред ли, а?

Влад ожидал, что дриады будут смеяться, но они молчали.

— Может, и бред. Может, и нет, — сказала сидящая рядом дриада. — Существует много гипотез относительно того, где мы находимся и кто мы. Главное, не то, что ты видишь, главное то, кем ты хочешь быть. Найди себя. Выполни своё предназначение.

— Но как⁈ — Влад вскочил из бассейна, обдав брызгами всё вокруг. — Как мне это сделать?

— Надо совершать добрые дела. От ковыряния в унитазах добрее не станешь. Выполнишь предназначение — и видения исчезнут. Может, твой Ёж именно этого и хотел?

* * *

Они долго шли по широкой пыльной лестнице наверх, мимо небольших галерей и коридоров пещерного монастыря.

— Когда-то здесь был Качканарский монастырь балаечников-каратистов, — говорил