Владимир Листов - Чекисты рассказывают. Книга 4-я

— Есть филиал и в Тамбове? Извините, что я перебил вас, — не удержался Федоров — Горский.

— Нет, в Тамбове пока мы еще не создали… У нас есть оружие, несколько складов.

— И много? — опять перебил Федоров.

— Оружия достаточно. Во главе нашего дела стоит «руководящий штаб», которому я должен буду доложить и о сегодняшней встрече с вами.

— Речь идет об объединении всех «антибольшевистских сил» для совместной борьбы с Советами. — Федоров заговорил откровенно. — Я связан с армией Антонова, являюсь членом ее «оперативного штаба», нам требуется оружие. Много оружия.

Прогуливаясь по улицам, они проговорили около двух часов. Расставаясь, договорились о встрече через день.

Распрощавшись с Федоровым, Самсонов пришел в ВЧК. Доложил Дзержинскому.

— Эта птица поважнее, чем мы предполагали, — сказал Феликс Эдмундович, внимательно выслушав. — Его нельзя выпускать из виду ни на минуту.

Дерибас дожидался возвращения Самсонова и договорился с ним о программе действий на следующий день.

В середине следующего дня Дерибас позвонил начальнику группы:

— Как дела?

— Все нормально. Известный вам человек посетил сестру своей жены на Смоленском бульваре. Потом побывал в Манеже. Там он ни с кем не встречался, смотрел на лошадей. Сейчас направляется в сторону Лубянки…

Спустя два часа Дерибасу доложили:

— Терентий Дмитриевич, Фараон посетил Внешторг. Был в кабинете у Гольдштейна. Того на месте не оказалось, и тогда Фараон в столе личного состава узнал его домашний адрес.

А в семь часов вечера начальник группы взволнованным голосом доложил:

— Терентий Дмитриевич, с Фараоном творится что-то непонятное. Посетив квартиру Гольдштейна, он вдруг усиленно стал оглядываться. Часто осматривал всех, кто шел за ним. Заходил в проходные дворы и выжидал, кто пойдет следом. Потом взял пролетку, приехал на вокзал и купил билет на поезд, отправляющийся сегодня вечером в Тамбов.

Дерибаса это сообщение не на шутку встревожило. Он тут же зашел к Самсонову. Последний еще не ходил обедать, внимательно выслушал Дерибаса и спросил:

— Что ты предлагаешь?

— Арестовать, и немедленно.

— Ну, ну, не паникуй, — сказал Самсонов. — Арестовать успеем.

— Если он заметил слежку, то сумеет от нее и удрать, — настаивал Дерибас. — А что будет, если Федоров проберется к антоновцам? В Тамбов пускать его нельзя. Ведь там, у антоновцев, Муравьев, Тузинкевич и Смерчинский. Федоров может их погубить.

Походив по кабинету, подумав, Самсонов сказал:

— Я доложу Феликсу Эдмундовичу. Если будет решено арестовать, то допрашивать Федорова будешь ты. Тебе приходилось вести следствие?

— Нет. За исключением того, что меня самого неоднократно допрашивали жандармы, — пошутил Дерибас. — Но постараюсь справиться.

В тот же день, поздним вечером, Федоров был арестован.

Спустя два часа его привели на допрос к Дерибасу. Как только он вошел в кабинет, резким голосом спросил:

— На каком основании?

— Садитесь, гражданин Федоров, — не отвечая на вопрос, спокойно сказал Дерибас и указал рукой на стул. Это спокойное обращение, тишина в кабинете повлияли на арестованного, и он стал сдержаннее.

— На основании ордера, который был вам предъявлен, — только теперь ответил Дерибас.

— В чем меня обвиняют?

— До этого мы дойдем. В свое время, как полагается по закону, вам будет предъявлено обвинение. А сейчас ответьте, пожалуйста, мне на вопросы анкеты: фамилия, имя, отчество, год рождения, место работы, адрес проживания, социальное происхождение, — заполнив анкету, он положил ручку на стол и спросил: — Вы зачем приехали в Москву?

— В командировку, — не моргнув глазом ответил Федоров. — В моих документах это указано.

Времени на то, чтобы вести длительные дискуссии с арестованным и изобличать его шаг за шагом, не было, и Дерибас повел разговор более решительно:

— Вы связаны с антоновской бандой. Это установлено точно. Расскажите, когда и где вы установили эту связь?

Федоров побледнел. И все же он решил не сдаваться.

— Ни с какой бандой я не связан. Я советский служащий и приехал в Москву для выполнения служебного задания. Это подтверждается документами.

— Ну, что ж, не хотите говорить? Будем вас изобличать. Надеюсь вы, как юрист, понимаете, что это значит. Сейчас я отправлю вас в камеру, и вы еще подумайте.

Было два часа ночи, когда Дерибас зашел к Самсонову. Начинался рассвет.

— Придется тебе, Тимофей Петрович, опять переодеваться и завтра выступать в роли деникинца. Нужно изобличать Федорова. Добровольно рассказывать он не хочет.

— Этого и следовало ожидать.

На следующий день Федорова снова вызвали на допрос.

— Может быть, одумались и сами будете рассказывать? — спросил Дерибас.

Арестованный, насупившись, смотрел куда-то в сторону.

— Мне нечего рассказывать.

Дерибас позвонил по телефону:

— Введите арестованного Завидова.

Федоров вздрогнул и уставился на дверь.

Через несколько минут два чекиста ввели в кабинет Самсонова. Состоялась короткая очная ставка. Уже через несколько минут Федоров заявил:

— Хорошо. Я расскажу все. Но прошу, чтобы мои показания учли на суде.

— Напишите заявление. Я передам его в суд, — сухо ответил Дерибас. Дал ему бумагу и ручку.

Пока Федоров писал заявление, Дерибас знакомился с другими материалами. Потом прочитал написанное:

Если будет постановление меня расстрелять, то я заранее примиряюсь с этим постановлением.

Но если принять во внимание мое чистосердечное признание, то я по справедливости подлежу оправданию.

В случае оправдания я не желаю возвращаться в Тамбов, а прошу оставить меня или в Москве или дать возможность переезда в Вятку или какой-либо другой город, по усмотрению ВЧК. Конечно, от дальнейшей политической деятельности, после неудачно произведенного опыта, я отказываюсь.

Для того же, чтобы моя жена, Н. И. Федорова, имела возможность с вещами сменить местожительство, прошу дать ей возможность получить в Тамбове, до места назначения, вагона-теплушки, если возможно, бесплатно…

Дерибас прочитал заявление, и его охватил гнев. «Зверства антоновских бандитов, сотни замученных большевиков и советских активистов, подготовка правительственного переворота — все это для него только неудачно произведенный опыт! К тому же ему еще нужна теплушка для перевоза личных вещей, в то время как не хватает транспорта для подвоза продуктов и люди голодают!» Дерибас тяжело вздохнул, положил заявление в папку и спросил: